|
И я совсем не хотел тебя спихивать, Исия, – я даже не заметил, что сделал это! – Он был совершенно уверен, что вообще не касался ее, однако женщина явно была убеждена, что он столкнул ее с кровати. Он ждал, что Исия сменит гнев на милость, и дождался – сжатые губы чуть дрогнули. Тогда Фаран наклонился и легко коснулся губами ее обнаженного плечика – до щеки дотянуться он не мог, не прилагая особых усилий, а это было бы ошибкой.
В ответ на поцелуй она чуть вздохнула и, бросив рубашку на край постели, обнаженная, с улыбкой повернулась к Фарану. – Мне надо идти. – Вряд ли ты хотела порадовать этим меня. Назови другую причину для ухода. – Мои родители. Если я останусь на ночь, они решат, что мы обручились. – Как бы я хотел этого! – воскликнул Фаран. – Но нельзя: мне надо учитывать положение семьи, я же тебе говорил. – Это была ложь, которую Фаран повторял всем своим женщинам. Своего нынешнего положения он добился собственнными стараниями; род его, хоть и знатный, никогда не был особо влиятелен, а его единственной родне – племянницам и племяннику – было все равно, на ком, почему и когда он женится. – Знаю. – Исня снова вздохнула. – Ты был просто прелесть, Фари, пока не выпихнул меня из кровати! – О чем я очень сожалею. Обвиняй в этом призраков или демона, наславшего на меня кошмар, а меня прости! Она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Конечно, прощаю, – проворковала она, потом снова потянулась за рубашкой и на сей раз надела ее. Фаран воспользовался моментом и зажег лампу – колдовской зажигалкой, что было, по его мнению, проще, чем чиркать кресалом или звать слугу. Фитиль занялся мгновенно, и Фаран выкрутил его, наполнив покой желтоватым светом. Потом снова повернулся к Исии и принялся разглядывать ее, делая вид, что ее красота – единственное, что его занимает. А все же почему она уверена, что он столкнул ее? Он не касался женщины – это Фаран знал точно. На одну руку он тогда опирался, а другую прижимал к горлу, стараясь унять кашель; он просто не мог толкнуть ее. Конечно, он мог пнуть ее ногой, но Фарану хватило одного взгляда, чтобы понять, что и этого он не делал: ноги его по‑прежнему спокойно лежали под несбившимся покрывалом. Исия не была неуклюжей, во всяком случае, за четыре дня знакомства он не заметил в ней этого; не была она и склонна к выдумкам и причудам. Фаран вообще старался не иметь дела с женщинами «не от мира сего», и в Исии он не нашел ни одного из настораживающих признаков, а уж он‑то хорошо научился их видеть. Так что, возможно, что‑то все же спихнуло ее с кровати. Он уже пришел к выводу, что его быстро истаявший кошмар был волшебным; не могло быть тут чего‑то еще? Призрака, демона, какого‑то духа? Однако ничем другим оно себя не проявило... Исия оправила рубашку и направилась к креслу, на котором валялась юбка. Фаран попытался точно вспомнить, что происходило, когда Исия почувствовала, что вылетает из постели. Она лежала на животе, опираясь на локти, его правая рука была у горла... Он пытался отмахнуться от нее, ему не хотелось, чтобы она его трогала... Он вспомнил желание держаться от нее подальше, беспомощность, кашель, странные образы своего сна, потом... потом он вспомнил кое‑что еще. Он что‑то сделал, вытянул что‑то из сна. Он вспомнил ощущение, хотя не мог найти слов. Он смотрел, как Исия управляется с юбкой, и старался одновременно удержать то ощущение и дотянуться до каймы на ее подоле. Он ощущал разделяющее их расстояние, ощущал, как никогда раньше; он словно коснулся ткани юбки и попытался подчинить ее... Над левым коленом Исии шелк внезапно пошел складками, явив взгляду прекрасной формы бедро. Она одернула подол, не заметив в произошедшем ничего необычного. |
