|
Они были уже собраны, поскольку князь заранее приказал им приготовиться и ждать, когда позовут. Сначала шли дочери самого Вершины: Русава, Велица, Премила, Замира, Золотава, а за ними двоюродные сестры, дочери прочих Ратиславовых внуков: Дароня, Хмелинка, Собислава, Селимера, Мыслена, Обилянка. Все девушки оделись в лучшие рубахи, с праздничными венчиками на головах, у каждой на шее, на тонком ремешке, висело хотя бы по несколько ярких разноцветных бусин или круглых серебряных монет, которые меняют у хазарских купцов на куньи шкурки одна к одной.
Ярко встал, когда девушки начали заходить. Одна за другой те появлялись из темного прохода и выстраивались вдоль стены, скромно потупив глаза. Здесь не весенние игрища – когда сватают старшие, невесте полагается вести себя смирно, не своевольничать и глаз на чужих мужчин не пялить. – И ты вставай. – Вершина нашел глазами Лютаву, сидевшую в стороне, и повелительно кивнул ей на девичий строй. – Дочь ты мне или уже нет? Это требование звучало довольно странно: он прекрасно знал, что ее замужеством распоряжается Варга. Но время было неподходящее для того, чтобы объяснять собственному отцу очевидные истины. Лютава тоже встала и заняла место в самом начале ряда – как старшая. В волчьей накидке, с оберегами волхвы, она странно и неуместно смотрелась среди молоденьких невест Ратиславлева рода, но все, что она себе позволила, – это легонько пожать плечами. Стоять тут ей нет смысла, ведь ее Ярко не выберет. Ярко напряженным взглядом встречал каждую следующую фигурку, выскакивающую из темного узкого перехода, и на лице его все сильнее проступало беспокойство. Той, которую он ждал и желал увидеть, среди этих девушек не было. Когда последняя, рыженькая Обилянка, заняла место в ряду и Солога, выглянув в переход, закрыл дверь туда, чтобы не дуло, Ярко вновь пробежал взглядом по лицам невест и посмотел на Вершину. – Разве это все дочери твоего рода, Вершина Братомерович? – тихо спросил он. – Все, что созрели, но мужу не отданы. – Вершина кивнул. – Но я… Но дочь… Но я был обручен с твоей дочерью Мо… Молиславой, – помертвев, пробормотал Ярко. Он уже понял, что произошло: ему предлагают тех, что не отданы мужу! Значит, она, его единственная, – отдана… – Но как ты мог! – в гневе выкрикнул он, забыв о почтении к старшему и к хозяину дома. – Ее обещали мне! Мы обручились! А ты отдал ее другому! – Видят чуры, я не отдал бы ее, если бы меня кто-то спрашивал! – в досаде ответил Вершина, и эта досада была вполне оправданна даже для прежнего, здорового и дружелюбного угрянского князя. – Мою дочь Молинку взяли боги! Ее взял Змей Летучий, чтобы взамен увести градовые тучи от наших полей! На нас шла гроза, нам грозил голод! Змей Летучий увел тучи, а за это взял Молинку! Он унес ее прямо с поля, на глазах у всего рода! Все тебе подтвердят, спроси хоть кого! Волхвов спроси, они не солгут! И что я должен был сделать – бежать следом и кричать, что она обещана Ярко с Оки? Ярко помолчал, закусив губу и невольно сжимая кулаки, потом огляделся. Все, на кого падал его взгляд, сочувственно и подтверждающе кивали. Он взглянул на Лютаву – она опустила глаза. И именно это убедило Ярко, что все услышанное – правда. – Ты знала… – кривясь, как от боли, с досадой пробормотал он. – Знала, что… Не сказала… Лютава не поднимала глаз. Перед всем родом он уличил ее в обмане, и ей было нечем оправдаться. Она надеялась только, что сродники простят ее, понимая, ради чего она решилась на этот обман. Для того же, для чего Лютомер весной в первый раз обманул Ярко – защищая благополучие собственного рода. |
