– Похоже на то. Но ты подумай, а кому это нужно? Допустим, я бы сейчас умер. Хвалиса-то нет.

– Но Бороне князем не бывать. Так что оно выгодно одной Володаре.

Брат и сестра смотрели друг на друга. Хвалис родился от чужеземной пленницы и находился в бегах, а Бороня не был родным сыном Вершины, и, поскольку его родной отец умер, не будучи князем, сын навек утратил право когда-нибудь занять престол. В ряду наследников за Лютомером следующим шел старший из сыновей Володары – Ратко, которому сейчас исполнилось всего пять лет. И самой Володаре было бы очень глупо уничтожать прочих наследников, пока ее сын не может постоять ни за себя, ни за нее, ни за угренскую землю. А княгиня Володара далеко не дура!

– А вы про месть забыли, – вставил Хортомил. – Она, хвалиска-то, зла на вас, как тыща леших, что из-за вас ее сыночка из дома прогнали. Вот и того…

– Из-за нас? – возмутилась Лютава. – Я, что ли, его за руку к реке тянула?

– Ты его там застала. – Чащоба кивнул, соглашаясь с Хортомилом. – Стало быть, в Замилиных глазах ты и виновата. Это Хортим правильно говорит.

– Да и избавиться от вас ей по-всякому выгодно, – добавил Серогость. – Если не ты, Лют, то с Бороней Хвалис на равных потягаться может. Отец-то любит его. А те мелкие пока еще подрастут! Лет семь еще про запас у них есть. Вы двое им как кость в горле. Вот и прислали, – он кивнул на пояс, – чтоб или ты, или она, а кто-нибудь да укололся.

– Дуры они соломенные! – бросила Лютава. – Все же на глазах произошло – любой пень поймет, что все из-за пояса! Если травить, то медленно, чтобы дня через три, чтоб никто уже связать не мог…

– За три дня я бы все понял и зелье бы нашел, – сказал Лютомер. – Нас так просто не изведешь. Так что здесь она правильно решила. Меня убивать надо быстро – а если дать мне время, то им же хуже будет.

– А теперь что будет?

– Ну что, дальше-то поедем? – спросил Хортомил. Бойники негромко переговаривались.

– Поедем. Хазары никуда не делись.

Лютава обдумывала, как извлечь отравленную иглу из-под пряжки так, чтобы не уколоться. Кое-кто предлагал просто бросить пояс в реку, но избавляться от него еще рано. Для отыскания истинного виновника этой смерти он был просто необходим.

Лютомер тоже об этом думал и решил не спешить. Подобрав с травы рушник, он снова свернул пояс кольцом, пряжкой внутрь, чтобы на иголку никто случайно не наткнулся, и завернул опасный подарок в ткань.

– Ладно, хватит воду толочь. Двинулись, – сказал Лютомер, убирая сверток в берестяной короб, который нес за плечами Теребила. – Галица никуда не денется, а хазары ждать не станут. Не трогай смотри.

– Что я, дурной?

На повороте тропы к займищу показалась лошадь, которую вел под уздцы Гуляй. Дядька Хортогость, шедший рядом с волокушей, увидел лежащее на земле тело Плакуна и издалека развел руками: ну, ребята, ни на час вас без присмотра оставить нельзя…

– Девок, говорят, прямо с поля покрали? – спрашивали Светеничи.

– С реки. Чуть-чуть до вас не доехали.

– Сохраните чуры!

Только в самой крайней веси Светеничей отец и сын, ездившие еще дальше по реке на ловлю, подтвердили, что во владениях следующего гнезда, Березельцев, они слышали о хазарах.

– Встречали мы на буграх Летника, Гумнарева младшего зятя, так он сказал, что у Мироколичей в веси и правда стоят какие-то хазары.