Пленных заперли в житницу и в овин, скучавшие в ожидании первых снопов. Понятно было, что потом строения придется долго очищать от осквернения, но куда же еще их девать?

По всему Ратиславлю стояли крик и суета. Женщины причитали над ранеными, Глядотиха голосила над младшим сыном. Спешно топили все бани, Лютава готовилась провести обряд, чтобы участвовавшие в битве мужчины могли очиститься после пролития крови. За много лет в Ратиславле выпал первый такой случай, чтобы всем трем жрицам Марены одновременно нашлось дело. Себры, как успевшие принять участие в сражении, так и прибежавшие позже на шум, расспрашивали, ужасались. Старейшины и бояре собрались в братчине, где князь и Богоня показывали людям плененного вожака хазар.

Когда Лютава вошла в братчину, то сразу увидела, что перед княжеской скамьей стоят Лютомер и Борослав и спорят. Оба они, после битвы и бани одетые только во влажные рубахи и порты, разгоряченные, усталые, с мокрыми волосами, уже, казалось, были готовы снова кинуться в драку. Бороня, перед тем пять лет проживший в Варге под началом у двоюродного брата Лютомера, весной вернулся домой и теперь будто обрадовался случаю поспорить с бывшим вожаком, что ранее было никак не возможно.

– Я его с коня сшиб, значит, мой он! – говорил Лютомер. – А ты, братец, чем кидаться, как стервятник, на чужую добычу, поищи-ка лучше своей!

– Я его взял, я ему руки связал и пояс снял! – доказывал Борослав. – Мало ли, что ты сшиб? Да он бы развернулся и саблей своей тебя напополам развалил! Ты мне еще поклониться должен, что я тебя от верной смерти спас! Что бы ты сделал, зверь лесной, против сабли.

– Моя забота – что бы я делал! А вот как ты бы его взял, когда он на коне, а ты пешком! – отвечал Лютомер. – Сам бы он тебя с коня саблей располовинил!

Лютомер, самый старший из Вершининых сыновей, был высок, худощав, но очень силен. Лицо у него было продолговатое, с близко посаженными серыми глазами, а в светло-русых волосах обильно виднелась седина, несмотря на то что ему прошедшей весной исполнилось только двадцать пять лет. Этой седине никто не удивлялся. Отцом Лютомера считался Велес, в подземном святилище которого княгиня Семилада, воплощение Лады на земле, проводила каждый год с месяца густаря по Медвежий день.

Сын и дочь Семилады очень походили друг на друга и, всю жизнь прожив в тесной дружбе, понимали один другого без слов, потому что и думали почти одинаково. Относились к ним немного по-особенному: с уважением и частично с опаской. Лютомер был старшим среди сыновей, Лютава – среди дочерей, их общая мать отличалась наибольшей знатностью и наивысшим положением среди угренских волхвов, что обещало им обоим в будущем самое завидное положение. Но это же и отрывало их от сродников, делая главными соперниками всех остальных.

Оказывается, во время битвы с хазарами Лютомер сбил с коня предводителя чужаков – того, что сидел сейчас со связанными руками в углу. Оказавшийся рядом Борослав не растерялся и быстро обезоружил хазарина, который не сумел быстро встать и схватиться за оружие. Лютомер не стал терять времени и снова бросился в битву, а Бороня снял с поверженного врага пояс с оружием, который теперь Лютомер требовал вернуть. Богатая одежда, снаряжение, конь пленника стоили дорого, да и сам он, судя по всему, мог принести очень неплохой выкуп. Пояс и правда был завидной добычей: и на самом длинном ремне, и на двух ложных хвостовиках, служивших для красоты и чести, сидели ряды серебряных, позолоченных узорных бляшек.