Ручки трона, сделанные в форме львиной головы, были отлиты из какого-то металла. Время наложило на него бурую неприглядную краску, но Егор наклонился вперед, осторожно поскреб ногтем поверхность, и из-под бурой пыли ослепительно полыхнуло желтой искрой.

― Золото, ― подтвердил он.

Но смотрел не на драгоценные ручки трона из слоновой кости, а на того, кто восседал на этом троне.

На троне сидел скелет правителя древнего города, след которого потерялся на берегу реки Танаис. Правителя Гелона.

Лохмотья когда-то великолепных одежд все еще свисали с костей полуистлевшие, неприглядные… Но драгоценности сияли ярчайшим бессмертным блеском и слепили глаза, играя в лучах фонарей. Несколько тяжелых колец с огромными, грубо ограненными драгоценными камнями валялись прямо на земляном полу. Васька поднял один перстень, покрутил его в пальцах, сказал прерывающимся голосом:

― Са-сапфир, кажется… Синенький…

Но никто даже не посмотрел на него, такой мелочью выглядел этот камень в сравнении с остальным убранством покойного.

На груди правителя когда-то покоилась огромная подвеска из чистого золота. Скрученные золотые нити в виде жгутов заканчивались фигурками скифов на конях. Украшение было таким тяжелым, что шейные позвонки скелетов не выдержали его тяжести и обломились. Золотой диск съехал с груди правителя и застрял в тазовой кости.

― Гривна, ― сказала Ника. Она протянула руку, коснулась одним пальцем золотого диска и повторила: ― Гривна. Нагрудное украшение скифов.

― А он был высокий, ― заметил Степка, единственный из присутствующих, окончательно не потерявший хладнокровия. ― Метр девяносто, не меньше…

― Смотри, пап! ― возбужденно вскрикнул Васька. ― Золотые браслеты на ногах!

― И на руках, ― добавил Егор. Нагнулся, поднял с пола тяжелый золотой кругляш, упавший с руки покойного.

― Господи, сколько же на нем золота! ― нервно сказал Степка и сделал шаг вперед.

― Осторожно!

Крик Ники ударил в высокие своды, выложенные гладкими камнями. Степка испуганно замер на месте.

― У его ног еще один скелет! ― сказала она, не отрываясь от камеры.

― Где? ― не понял Степка и пошарил лучом у подножия трона. ― Мама!

Из темноты на него глянуло красивое женское лицо. Именно лицо, а не череп! Только лицо почему-то сияло и переливалось в свете фонаря, как будто было сделано из какого-то драгоценного металла.

― Мама! ― повторил Степка и протянул руку.

― Не трогай! ― вскрикнула Ника, но было поздно. Степка схватил сияющую маску, надетую на лицо скелета, сидевшего у ног правителя. Обнажились пустые провалы глазниц и темная впадина носа.

― Это маска! ― сказал Степка растерянно. Повертел ее перед глазами и повторил:

― Мама! Никогда в жизни ничего подобного не видел! Даже в кино!

― Положи на место! ― велела Ника. ― Ребята, ищите голову правителя! На нем должна быть такая же маска!

Они разошлись в разные стороны, зашарили по полу лучами. Золото валялось прямо под ногами, как хлам, как поломанные елочные украшения, и было его так много, что не хотелось и нагибаться. Но маска, выполненная с необыкновенным искусством, будоражила воображение.

― Это ее портрет? ― спросил Егор вполголоса, оказавшись рядом с Никой. ― Портрет его жены?

― Не думаю, что она была его женой, ― ответила Ника, не переставая обшаривать пол. ― Ее посадили на пол, у его ног. Скорее всего, это невольница.

Она кашлянула и уточнила:

― Любимая невольница.

― Нашел! ― крикнул Степка, и эхо стаей воронья взлетело к потолку.

Он высоко поднял руку, подсветил ее светом фонаря. Сверкнул драгоценный металл, почему-то не потускневший от времени.

― Почему он такой яркий? ― спросил Егор Нику.

― Потому что это электрон.

― Не понял?

― Это сплав золота и серебра, ― ответила Ника обыкновенным будничным тоном училки.