Взяв у нее мешок, он покачал наручниками, висящими на пальце:

— Повернись.

— Есть, сэр. Сию секунду.

Она повернулась к нему спиной, скрестила руки сзади. Костяшки прижимались к нижней части спины, пальцы покачивались над задницей. Джо понимал, что сейчас ему меньше всего нужно обращать внимание на чей-то зад.

Он защелкнул на ее запястье одну половинку наручников.

— Я нежно, — пообещал он при этом.

— Не стоит чересчур утруждаться ради меня. — Она глянула на него через плечо. — Постарайтесь не оставить следов, вот и все.

Бог ты мой.

— Как тебя зовут?

— Эмма Гулд, — ответила она. — А ваше имя как?

— Меня разыскивают.

— Все девушки на свете или только полиция?

Он не мог пикироваться с ней и одновременно следить за комнатой, так что он повернул ее к себе лицом и вынул из кармана кляп. Кляпами служили мужские носки, которые Паоло Бартоло стащил в магазине «Вулворт», где сам же и работал.

— Вы собираетесь засунуть мне в рот носок?!

— Да.

— Носок! Мне в рот!

— Его никогда не надевали, — заверил ее Джо. — Клянусь.

Она приподняла бровь, тускло-бронзовую, как ее волосы, мягкую и поблескивающую, словно мех у горностая.

— Я бы не стал тебе лгать, — произнес Джо. В эту секунду ему самому показалось, что он говорит правду.

— Так всегда говорят лжецы.

Она открыла рот, словно ребенок, обреченно соглашающийся принять ложку микстуры, и ему захотелось сказать ей что-нибудь еще, но он никак не мог придумать что. Он хотел о чем-нибудь ее спросить, просто чтобы снова услышать ее голос.

Веки у нее слегка дрогнули, когда он сунул носок ей в рот, и она тут же попыталась его выплюнуть (все так делают), затрясла головой, увидев бечевку у него в руке, но он был начеку и сразу крепко перетянул ей рот. Когда он завязывал веревку у нее на затылке, она смотрела на него так, словно до сего момента дело проходило вполне достойно (и даже весело), но теперь он взял и все испортил.

— В нем пятьдесят процентов шелка, — сообщил он.

Она снова приподняла бровь.

— В носке, — пояснил он. — Теперь иди к своим друзьям.

Она опустилась на колени возле Брендана Лумиса, который за все это время ни разу не отвел взгляда от Джо.

Джо посмотрел на дверь в контору, посмотрел на замок, висящий на этой двери. Позволил Лумису проследить за его взглядом и посмотрел Лумису прямо в глаза. Глаза Лумиса стали пустыми. Тот ждал, что последует дальше.

Джо выдержал его взгляд и сказал:

— Пошли, парни. Мы всё.

Лумис медленно моргнул, и Джо решил, что это предложение мира — или возможности мира. И поспешил убраться оттуда подобру-поздорову.

Выйдя, они поехали по набережной. Небо было ярко-синее, с ярко-желтыми полосами. Чайки, галдя, взмывали вверх и падали вниз. Ковш судового крана мотнулся над дорогой на верфь и с визгом мотнулся обратно, когда Паоло переехал через его тень. Портовые грузчики, рабочие и водители стояли на причалах, куря на холоде, под ярким небом. Одна кучка рабочих швыряла камнями в чаек.

Джо опустил окно, чтобы холодный ветер омыл лицо и глаза. Воздух пах солью, рыбой, бензином.

Дион Бартоло глянул на него с переднего сиденья:

— Ты что, спросил у этой цыпочки, как ее зовут?

— Для поддержания беседы, — пояснил Джо.

— Надевал ей наручники, а сам будто потанцевать ее приглашал? Клеился к ней?

Джо на минутку высунул голову из открытого окна, поглубже втянул в себя грязный воздух. Паоло отъехал от пристани и погнал машину вверх, к Бродвею.