Как только повозка и колесница проехали, волшебники возобновили работу, синхронно выполняя необходимые действия и хором произнося текст заклятия. Их высокие тонкие голоса разносились далеко и еще долго преследовали путешественников.
— Я знаю это заклятие, — сказал Райвин, — но чтобы использовать его так масштабно…
Он замолчал и погнал своих гнедых в яблоках в обход повозки.
Кто бы ни командовал охраной прохода, он был далеко не дурак и перед северным выездом из ущелья поставил не какую-то жалкую горстку лучников, а мощный отряд копьеносцев на колесницах. И не напрасно: подступы к перевалу были запружены беженцами. Они кричали, умоляли, грозили, жестикулировали, но, не имея решительного вожака, не осмеливались двинуться на стройные ряды воинов с копьями, что преграждали им путь на юг. Шум стоял невероятный.
Так, во всяком случае, Джерину показалось. Однако в следующее мгновение земля под колесами повозки заколебалась. От оглушительного грохота летящих вниз тонн камней у него заложило уши. Из ущелья за его спиной с вихрем вырвались клубы пыли. Этот вихрь захватил несколько птиц, и они завертелись в воздухе. И стражники, и беженцы в ужасе закричали, но звуки человеческих голосов полностью поглощал рев лавины.
— Кажется, теперь я навсегда останусь дома, — сказал Джерин.
Его тоже никто не услышал, но какое это имело значение? Все было ясно и так.
X
Стараясь не привлекать ничьего внимания, Джерин пробивался вперед. Впрочем, никто не пытался его остановить. А если бы кто-нибудь из охранников и попробовал это сделать, он показал бы им бронзовую руку. К счастью, ему не пришлось ею воспользоваться. Еще неизвестно, как отреагировали бы солдаты на символ режима, который обрек их остаться на северной стороне гор.
Те же, что покинули свои дома и земли, спасаясь от орд трокмэ, теперь расступались перед ним, как волки перед длиннозубом.
Любой, кто сейчас направлялся на север по собственной воле, должен был быть слишком уверенным в себе и в своем положении человеком. Кто они такие, чтобы ему мешать?
Райвин подождал, когда Лис поравняется с ним, и сказал:
— Вскоре тебе обязательно понадобится боевой отряд. Почему бы не начать его формирование прямо сейчас?
Джерин помотал головой.
— Здесь скопились лишь те, что первыми убежали от надвигающейся опасности. Я могу пристыдить некоторых из них, и они пойдут со мной. Но снова исчезнут, как только впереди замаячат рыжеусые.
— Ты прав, капитан, — подтвердил Вэн. — Позже мы встретим тех, кто честно пытался биться с захватчиками. Хотя и безуспешно. Либо на них напали из засады, как на бедного Меррика, либо попросту силы оказались неравны. Эти люди уж точно захотят отомстить или по крайней мере попробовать. Их-то мы и прихватим с собой.
— А ведь вы говорите разумные вещи, — сказал Райвин и задумчиво добавил: — Не так уж вы, северяне, просты, как это кажется на первый взгляд.
Они проехали через Кассат незадолго до наступления ночи, с трудом пробиваясь сквозь плотный людской поток, устремленный на юг. Город казался совсем опустевшим. Солдаты и их подлипалы, наверное, убежали следом за Карусом, сыном Бео. Теперь по заброшенным лавкам и тавернам рыскали мародеры. В поисках ценностей, напитков покрепче воды или просто ночлега.
В обычные времена Джерин непременно бы вытащил меч и разогнал их. По его представлениям, они были хуже трокмуа: падальщики, наживающиеся на чужих бедах. Но сейчас у него имелись дела поважнее. Он проехал мимо, мечтая как можно дальше убраться от того крысиного гнезда, в которое превратился Кассат.
Когда солнце зашло, небо пришлось освещать лишь полумесяцу Нотос. Мэт было всего полтора дня от роду, и закат совершенно ее затмил. |