|
По ее рукам и ногам бегут мурашки. Она смотрит вниз и встречается взглядом с Джоди. Неужели она такая же бледная? Вонни поднимает Саймона и спускается по лестнице. Он продолжает плакать, постепенно его всхлипы переходят в икоту. Стоя в коридоре, Джоди и Вонни смотрят на свет, пробивающийся в окно лестничной площадки. Стекло старое и толстое; облака и небо искажены. На улице гудит автомобиль, возможно Джеймса, и обе вздрагивают. Потом Вонни опускается на колени и утешает Саймона. Джоди убирает волосы с лица. Она совершенно забыла, зачем пришла. Ей хочется посидеть у кого-нибудь на коленях, но вместо этого она идет за Вонни на кухню, где Саймон получает печенье и яблочный сок. Он клянется больше не кататься на велосипеде по дому и безнаказанно съедает пять печенин с инжирным джемом вместо обычных трех. Андре удивляется сильнее, чем когда-либо в жизни, когда возвращается из Винъярд-Хейвена и видит, что Вонни и Джоди пьют на кухне горячий чай с медом. Они не только не здороваются с ним, но и вовсе не замечают, что он вернулся домой.
Глава 3 Тем, кто во тьме
Беззвездной зимней ночью Вонни выходит из чилмаркского магазина и обнаруживает, что мотор пикапа не заводится. Она купила полгаллона молока и несколько булочек на утро. Вонни задержалась, сдавая просроченные книги в библиотеку, и ей пришлось стучаться в двери магазина после закрытия. Она и забыла, как темно может быть в шесть вечера. Забыла каким пустынным может быть Битл-банг-корнер, центр Чилмарка. Она снова и снова поворачивает ключ в зажигании, с каждым разом все больше пугаясь хрипения мотора. Пока она возится с пикапом, продавец запирает магазин и уезжает. Вонни поднимает глаза и видит, что парковка пуста. Между ней и домом нет ни одного телефона-автомата. Надо было предвидеть. В такой мороз нельзя выходить из дома. Перед поездкой в библиотеку Вонни грела замок дверцы зажигалкой, чтобы запихнуть ключ. Чем не предупреждение? Винъярд закован в лед. Лодки, ушедшие утром, сегодня не вернутся. Вонни берет пакет с покупками и слышит треск рвущейся бумаги. Когда она выходит из пикапа, снег скрипит под подошвами новых ботинок, и ее сердце начинает биться быстрее. Она не запирает двери. Если кому-нибудь удастся украсть проклятую машину — ради бога. Бояться нечего. Даже маньяк не выйдет из дома в подобную ночь. Конечно, зря она вспомнила о маньяках. Вполне возможно, что гнусная погода, напротив, разожжет в психе жажду крови. Если бы не белизна снега, Вонни не различала бы дороги. Она бы побежала, но под ногами полно коварных ледяных полос. Еще только начало седьмого, но от полуночи не отличишь. Вокруг царит темная ночь с серебристыми краями, словно завернутая в плащ. Темнота живет собственной жизнью. Вонни знает, что ее страхи неразумны. Глупо бояться потерять дорогу в темноте и упасть с ледяного края земли. В детстве Вонни приходилось спать с включенным светом. В десять лет она продолжала видеть кошмары. В их районе все дома были одинаковые, и она часто воображала, что заблудится по дороге из школы. После развода родителей она начала бояться воскресений, когда отец, Рейнольдс, возил ее за город. Она не сомневалась, что он бросит ее на незнакомой дороге, и потому не выпускала его из виду. Ходила за ним на бензоколонки и в магазины, торговавшие спиртным навынос. Если было слишком холодно и отец приказывал ждать в машине, она покорно подчинялась. Но смотрела в запотевшее окно, не находя себе места, пока не видела, что отец возвращается. Когда Вонни исполнилось одиннадцать, Рейнольдс снова женился, и это положило конец воскресным поездкам. Новая жена Рейнольдса, Гейл, как-то пригласила падчерицу переночевать. Вонни не сумела придумать отговорку и согласилась. Отец и мать не разговаривали, поэтому девочка ждала отца на обочине дороги. Машина остановилась рядом с ней, и у Вонни почему-то странно онемели ноги. Девочка втайне надеялась, что мать запретит поездку. По дороге на Манхэттен играло радио, поэтому можно было не разговаривать. |
