А Тиаго уже несся на противника со щитом наготове, и меч дроу сверкнул совсем рядом.

Клинок Энтрери скрестился с магическим мечом, а затем человек нанес колющий удар смертоносным кинжалом поверх щита Тиаго.

Удар не попал в цель. Дроу пригнулся и, дернув щит вверх, заставил Энтрери тоже поднять руку. Ассасин почувствовал, как щит словно вцепился в него, приклеился к его одежде. Поэтому Энтрери не стал сопротивляться; напротив, он продолжал наступать, даже прижался к щиту и с силой врезался в Тиаго, тесня его назад, а затем выпрямился, чтобы заставить противника опуститься на колени.

Очередной дротик, выпущенный из арбалета, впился в левое плечо Энтрери. Следующий оцарапал ему лицо. Человек рухнул на Тиаго, подмяв его под себя, и тут заметил других темных эльфов, спешивших на помощь Бэнру. «Значит, они не просто зрители, – подумал он. – Мне конец».

Энтрери попытался нанести решающий удар, ему отчаянно хотелось перед смертью услышать последний вздох Тиаго, но аристократ-дроу, даже захваченный врасплох противником, проявившим неожиданную силу, все же смог защититься. Он не давал Энтрери опустить руку с кинжалом и своим клинком отталкивал в сторону меч противника.

У Энтрери не оставалось больше никаких преимуществ. Он почувствовал, как дроу выбирается из-под него, и ощутил во всем теле жжение дьявольского яда.

Никогда в жизни Далии не доводилось испытывать воздействие могучей силы и злой магии, подобной гой, что была заключена в сверкающей паутине Рейвела Ксорларрина. Паутина опускалась на нее и ее сына; казалось, враг хотел придавить ее к земле, когда она превращалась обратно из вороны в женщину. Далия немедленно выбросила перед собой посох, разделенный на несколько секций, щелкнула ими и одним движением собрала его. Когда Игла Коза превратилась в длинный металлический шест, эльфийка ткнула концом своего оружия вверх, пытаясь попасть в центр снижавшейся магической паутины.

– Спасайся! – услышала она обращенный к ней крик Эффрона, и в голосе его она различила страх. Далия поняла причину этого страха, когда ее посох коснулся двеомера дроу. Казалось, все тело ее наполнила энергия мощной грозы, и волосы ее наэлектризовались и заплясали, словно живые.

Паутина опустилась, во все стороны полетели искры, раздался взрыв, и земля содрогнулась. Зубы у Далии стучали, она попыталась крикнуть Эффрону, чтобы он взял ее за руку, надеясь, что Игла Коза защитит их обоих, но не смогла произнести ни слова. Ей едва удалось бросить на него взгляд, и она увидела, что все пропало: от него остался лишь обугленный труп.

Вокруг нее грохотали взрывы, земля тряслась, словно мощный раскат грома бесконечно отражался от стен ущелья и никак не мог стихнуть.

Посох вбирал в себя все новую энергию, молнии окутывали его, жалили руки женщины, проникали в ее тело. Она почувствовала, как бешено бьется сердце. В висках стучало, в глазах потемнело, темные пятна мешали ей видеть.

Но Далия держалась, потому что отпустить посох означало стать жертвой, сгореть заживо, как Эффрон.

Эффрон! Ее сын!

Гнев придал ей сил сопротивляться могуществу враждебной магии, и протестующий вопль прозвучал в ее сознании. Она крепко стиснула челюсти, чтобы не откусить себе язык.

А затем все было кончено. Паутина, сотканная из молний, сложилась, снова завертелась вокруг женщины. Казалось, могущественный посох всасывал ее. Далия не могла совладать с этой энергией. Она почувствовала, что металлический шест сейчас просто взорвется, что магия дроу уничтожит ее.

Далия развернулась, начала опускаться на колени и в этот момент заметила Амбру, которая лежала на земле, приподнявшись на локте, и, потрясенная, смотрела на эльфийку. Если бы Далия увидела свое отражение в зрачках дворфа, она поняла бы ее чувства, потому что сейчас, она выглядела не как эльфийка, а как существо, созданное из молний, и могучие потоки магической энергии струились вдоль ее тела, рук и ног.