— Он все ему рассказал…

— Ну! А тот — начальству. Генералу Ткачуку.

Качану это ни о чем не говорило. Зато он мог теперь спросить о главном:

— Почему ты думаешь, что нигериец и Коржаков здесь, в доме?

— Коржаков недавно прибыл. «Фиат» тут. Сосед всю ночь на стреме…

— И…

— Будем брать. Прямо сейчас.

Выбора не было.

Качан занервничал. Ему не хотелось никого подставлять.

— А, может, послать все подальше?! — У него словно перехватило в горле. — У нас ни санкции прокурора, ничего… Коржаков и этот сосед тоже народ непростой… Пересажают к черту!..

— Что ты предлагаешь?

— Ничего. Меня уволят. Если не посадят, попрошусь в «Лайнс». Может Рэмбо возьмет частным охранником…

Игумнов как отрезал:

— Тебя выгонят с волчьим билетом. Никакой «Лайнс» тебя не лицензирует…

— А здесь ребята продвинутся. Карпец из младших придет опером…

Игумнов прервал его:

— Когда кончится время, я сам скажу: «Это конец».

Цуканов и Карпец слушали молча. Качан привел последний довод:

— А как с дверью?! Она же стальная!..

Возьми врача… — Цуканов показал Игумнову на машину реанимации. Скажем: «Надо оказать первую помощь…»Врачу они откроют. В глазок видно: белый халат…

— Ну ты прямо Жеглов! — Игумнов покачал головой. — Навесить знаки Красного Креста!.. — Со стороны Игумнова это выглядело прямым чистоплюйством.

— А если там отморозки?! И вооруженные?!

Цуканов подумал не о жене, не о дочери с мужем — о внучке, тоненькой хитрющей змейке…

Если Коржаков или кто он там положит его — брюхатого — на пороге своей квартиры, останется ли он в ее памяти, когда она вырастет?!

— Не через такое переступаем, а тут… Подумаешь, две полоски крест на крест на белой тряпке… И вообще. Может вызвать с Петровки?! Коржаковато ищут они!

Но Игумнов уже решил.

— Брать будем мы. Без посторонних. Надо надо переговорить с Коржаковым и нигерийцем наедине… Потом передадим.

— Может им? — Цуканов кивнул на отъезжавшую машину.

— Нельзя. Этих мы не знаем. И неизвестно, как они поступят с нигерийцем.

Может кинут их на сотню-другую баксов тут же в Варсонофьевском. И выпустят…

— От сотнидругой и я бы не отказался… — Цуканов подмигнул.

Игумнов уже не слушал его, набрал номер на мобильнике.

— Алло… — Ему повезло. Старший опер МУРа Самарский оказался на месте. — Кто это?

— Это Игумнов. По поводу Коржакова…

— Что-нибудь новое?

— Я думаю, Коржаков сейчас у себя, на Варсонофьевском. Можешь подъехать?

— Считай: я уже в машине, Игумнов… — Старшему оперу нравилась грубоватая мужественная риторика.

— С одним условием: вы блокируете здание. Берем его мы…

Реанимобиль с раненным старлеемоборотнем и медиками отъехал.

Сразу вслед, поблагодарив ментов с железки, попрощавшись, отбыло Восемнадцатое. Вновь стало тихо.

Медленно потянулись минуты.

Самарский со своей группой отсутствовал. Что-то ему помешало. Он даже не позвонил. Зная условиях работы не исключалось, что старший опер МУРа едет куданибудь на задание и совсем в противоположную сторону от Варсонофьевского.