– Как зовут сопровождающего? Учти, что ты так и будешь здесь сидеть до тех пор, пока я не вернусь – целый и невридимый.

    – Это как же? – осведомился Гнат.– Прикуешь меня что-ли?

    – Да нет. Зачем мне тебя приковывать? – пожал плечами «Петер». – Это может недоумение вызвать у кого-нибудь, кого сюда занесет... Да и насилие над личностью тогда получается. А ты сиди себе просто, да сиди. С посторонними не болтай. Можешь покурить. Кондиционер работает, вода есть – со скуки не помрешь. А песик тебе поможет... правильно вести себя. Правда?

    Тони посмотрел на Бинки. Тот понимающе отступил в угол, из которого хорошо просматривалось место заключения Позняка, и уселся там в настороженной позе.

    – Он у меня чуткий – так что если орать начнешь, или знаки какие подавать – если, повторяю, зайдет кто сюда – так горло напрочь и вырвет. Или когда ждать надоест сильно. Он у меня на то обучен, – заглянув Гнату в глаза, Счастливчик убедился, что тот его хорошо понял. – А теперь, не морочь людям голову и выкладывай, кого встречаешь, и кто в сопровождении.

    – Кого встречаю, мне не докладывают. – с досадой разъяснил ему Гнат. – Одно лицо. Не два и не три – вот все, что знать велено. А сопровождает – Братов Николай Николаевич. Помсекретаря протокольного отдела. Мужик серьезный, хоть и молод. Засыпешься ты с ним...

    – Ну, так молись тогда за меня, не то тебе здесь – крышка, – заверил его Тони, направляясь к выходу.

    – Богу молиться не обучен, потому, как атеист, – зло сообщил ему в спину Гнат. – С этой поры сортиры за версту объезжать буду – лучше уж обмочусь прилюдно, чем всю жизнь про такой срам вспоминать буду...

    Тони не счел нужным продолжать дискуссию. Проходя мимо блоков связи общего пользования, укрепленных на стене, он по очереди засунул в приемную щель каждого свою «фирменную» карточку – с виду типичную электронную кредитку. Прокрутив ее в своем нутре и выплюнув отраву в сетчатый слот, каждый из блоков намертво выходил из строя. Километров на шесть окрест других средств связи не было.

    * * *

    Гнат поудобнее уселся на полированной крышке унитаза и попробовал заговорить с «Джеком» «за жизнь». Пес оскалил зубы и в горле у него закипел сдерживаемый рык. Блестящие пузырьки слюны стекали по его клыкам, скапливались в уголках рта...

    Помолчав немного, для отвода глаз, Гнат, сохраняя естественность и, как бы непроизвольность движений, помассировал себе поясницу и приподнялся на полусогнутых, чтобы, исхитрившись, дотянуться до дверцы своей кабинки.

    Пес тоже встал.

    * * *

    Лифт – тяжелый и скрипучий и тем напоминавший Киму Его Превосходительство Президента Объединенных Республик – доставил его в залитый вечерним светом вестибюль Ратуши, украшенный витражами. В отличие от обычных произведений такого рода изобразительного искусства, в общем-то однотипных по всем Мирам Федерации, эти, подсвеченные последними лучами медленно – очень медленно – заходящего светила, зачаровывали Кима. Они, верно, были делом рук действительно великого художника. Кажется, сначала они украшали какой-то из многочисленных храмов Новой Веры, разрушенных в Плохие Времена и попали в Ратушу чисто случайно, вопреки приказу тогдашнего Верховного Коменданта. Часть витражей изображала деяния героев разных эпизодов истории колонизации Прерии и ее замысловатой истории.