Спустя полгода ключ нашелся. Он был обнаружен в старой курточке Николая Дмитриевича, которую он надевал только во время возни с автомобилем. Но к тому времени Петров уже счастливо продал свою развалюху и безуспешно копил деньги на новый, хоть, какой-нибудь автомобильчик.

Он тут же позвонил председателю гаражного кооператива и радостно сообщил, что ключ от ремонтного бокса все же отыскался!

– Нехай у тебя будет, – сказал Олег Васильевич. – Купишь новье, захочешь повозиться, а ключ у тебя уже есть…

…Лидочка вернулась домой, когда родители были еще на работе. Она тут же разыскала этот ключ в отцовском столе, а заодно прихватила оттуда настоящие наручники с ключиком. Наручники сунула в карман куртки, а крохотный ключик – себе в лифчик. Лидочка уже полгода, как гордо носила лифчики…

Отложила кусок батона и, жуя на ходу, помчалась на Гжатскую.

Счастье, что гаражи были неохраняемы и в это время дня там не было ни одной живой души! Никто не видел, как Лидочка положила ключи под почти истлевший резиновый коврик у шестьдесят четвертого бокса.

Чтобы ни на кого не наткнуться на обратном пути, Лидочка перелезла через институтский забор, нахально прошлась по всей совершенно секретной территории института и благополучно оказалась на Гражданском проспекте.

До условленного «свидания» с Зайцем оставалось четыре часа.

Для стопроцентного успеха затеянного предприятия по обоюдосогласному совокуплению с Лидочкой Петровой – «лицом, не достигшим половой зрелости», статья 119 УПК РСФСР 1964 года: лишение свободы до трех лет, а сопряженное с удовлетворением половой страсти в извращенных формах (на что Заяц рассчитывал особо!) до шести лет, тьфу-тьфу, чтобы не накликать!… – Заяц не поскупился на тридцатиградусный желто-зеленый ликер «Бенедиктин» и пятидесятиграммовую плитку шоколада «Аленушка».

А там, как положено, – телке полстакана в глотку и… понеслась по проселочной!…

Вооруженный столь сильнодействующими средствами «любви», Заяц прибыл к гаражу номер шестьдесят четыре ровно без пяти минут десять вечера.

Был приодет в «фирмовое» шмотье с последнего «скока» в хату одного фраера из филармонии. Так повезло – размер в размер! Что-то толкнул, чего-то себе оставил… Ну, и перстенек – «рыжье» старухино – на среднем пальце. Перед выходом из дому глянул на себя в зеркало. Права эта сучоночка ментовская – круто выглядывает Заяц! Очень круто.

От мыслей о том, что он будет с этой Петровой через полчаса делать, весь низ живота заломило, мошонка затвердела, как каменная.

– Вот и Зайчик явился… – неожиданно услышал он сзади.

Заяц резко повернулся. Лидочка стояла перед ним, улыбалась приветливо, а сама очень внимательно оглядывала Зайца.

– Ты чего? – насторожился Заяц.

И ведь точно уловил Лидочкино напряжение и нервозность!

Но она уже сумела взять себя в руки, увидела на пальце Зайца толстый золотой перстень, еще раз осмотрела Зайца с головы до ног и, как вчера вечером, сказала протяжно:

– Ах какой ты крутой, Заяц… Ну, просто отпад.

Заяц подумал: «Прибалдела телка!…» И сказал севшим от желания голосом:

– Красиво жить не запретишь!

– И сказал-то как здорово, – удивилась Лидочка. Она нагнулась, отбросила старенький резиновый коврик у входа в гараж, увидела, что ключ лежит не на том месте, куда она положила его четыре часа тому назад. Значит, Толик-Натанчик уже там, внутри…

– Чего же это вы так лохово ключи оставляете? – хозяйственно спросил Заяц.