– На нет – и суда нет, – сказала Лори.
Она привстала, завернулась в красное с гигантскими желтыми цветами покрывало, подняла валявшуюся на полу Лешкину гитару и, поджав под себя ноги, уселась напротив Лешки.
– Тогда давай споем вместе, – предложила Лори и со знанием дела прошлась пальцами по гитарным струнам.
– А что? – спросил Лешка.
– Галича.
– Что Галича? – попытался уточнить Лешка. Но ответа он не услышал.
Глаза Цыпы-Лариски уже уставились в какую-то только ей ведомую бесконечность, пальцы тихо, но тревожно тронули струны гитары, и Цыпа из «Метрополя», по милицейским протоколам – Лариса Ивановна Скворцова, она же – подданная США миссис Лори Тейлор, она же – знаменитая фрау Лори, популярнейшая в мире сексбизнеса порнозвезда, чьи двухнедельные гонорары намного превышали оклад министра обороны ФРГ, запела приятным, чуть хрипловатым от бессонной ночи голосом:
Лешка ошеломленно уселся на подушки, стыдливо прикрылся одеялом и тихо продолжил:
пели они уже вдвоем,
Резкий, жестокий аккорд… и снова еле слышно звучит гитара:
Ах, как рванула Цыпа гитарные струны! У Лешки даже мороз по коже…
слаженно, будто полжизни вместе, пели Цыпа и Леха.
пел Лешка и понимал всю непозволительную и сентиментальную нелепость ситуации!
Не имела права эта песня звучать в роскошном доме самого богатого предместья одного из центральных городов Западной Германии.
Именно эта песня…
Именно в этом доме. Купленном бывшей московской валютной проституткой на деньги, полученные ею за тысячи и тысячи порнографических видеокассет, гуляющих по всему земному шару!
Но остановить эту песню Лешка тоже был не в силах.
пели они оба уже в полный голос, -
Цыпа тренькнула одной струной, впервые посмотрела на сидящего, съежившегося под одеялом Лешку и тихо повторила:
– И мы – ни к чему… Алешенька.
И тогда Лешка простил и себе, и Лариске «эту песню в этом доме».
Показалось, что если представить себе, будто это не кровать, а некий крохотный мирок на двоих, изолированный от стен этого дома, от окружающего его сада, от города, на окраине которого раскинулся этот сад, от всей этой чужой страны, где и Лариска, и Лешка оказались выплеснутыми мутной волной дурацких и случайных обстоятельств, может быть, тогда они смогут иметь право хотя бы на редкие проявления сентиментальных нелепостей?…
– Ты когда последний раз звонил домой? – тихо спросила Цыпа.
Лешка смутился, потянулся за сигаретами.
– Ладно, – сказала Цыпа. – Твое дело. Хочешь хорошую работу? Не по двенадцать марок в час за разборку мусора, не по пятьдесят за вечер с гитаркой… По пятьсот за смену. Поначалу только. Дальше – больше. В смысле за съемочный день. Ты же артист, а это примерно одно и то же.
Лешка сообразил, что предлагает ему Лариска, отвел глаза в сторону:
– Но я же артист драматический.
– А кому ты нужен здесь «драматический»?! – Лариска от злости даже басовые струны на гитаре рванула. – Был бы ты цирковой, еще куда ни шло: встал вверх ногами, перевернулся через голову, и всем все понятно. А драматический ты артист или, еще чего хуже, писатель русский, – кому ты здесь на Западе сдался? Я четыре года в Америке прожила – знаешь, сколько я таких русских гениев повидала?! В Москве или в Ленинграде на них рот разевали, в киосках «Союзпечать» фотками торговали, за их автографами девки в драку, а там, в Нью-Йорке… Кто они? Где они?… Сидят на грошовом вэлфере и не чирикают. И здесь то же самое. |