Нормально.

Это был прокол. Так говорили в городе. Так уже написала местная газета. Облажались они. А за такие вещи по голове не погладят. Настроение у подчиненных Примы было подавленное. Хорошо, что еще никто не смеялся в кулачок.

Да, день явно выдался не очень удачным.

По возвращении после этой мощной операции по захвату Алексашки — которому, так, между прочим, Прима обязан жизнью своей младшей дочери — подполковника ждал еще один сюрприз.

Он обнаружил этот листок бумаги на своем рабочем столе.

Приме пришел факс. Но не текстовой, хотя там имелось несколько букв.

Вообще-то это была фотография.

Сюрприз…

Прима смотрел на листок бумаги. Потом поднял голову.

— Суки! — процедил Прима.

— Валя, ты что? — произнесла Мамлена. — Ты что так побледнел? — Мама Лена, старейший и опытнейший эксперт, уже давно находилась в кабинете Примы.

Она ждала Валентина Михайловича, ей было что ему сообщить. И конечно же, она обратила внимание на пришедший факс.

— Ты это видела, Мамлен?

— Ну и что? Перестань ты, дурак-мужик! Это просто чья-то нелепая шутка. Прекрати. Валя, Валентин, послушай меня, что-то ты в последнее время очень лично все переживаешь… Хочешь мой совет: хватит всем твердить про свой Кисловодск… Давай-ка, друг, бери Валюшу и дуй уже туда.

Прима посмотрел на номер отправления:

— Факс пришел из Москвы.

— Да. — Мама Лена кивнула и развела руками в стороны. — И что? Его отправили с Центрального телеграфа.

— Почему именно мне?

— Валя, в Москве сейчас находится кое-кто из наших, откомандированы.

Ты же занимаешься этим делом. Ну вот, какой-то дурень…

…Потом Мамлена ушла. На сегодня они свои дела с Примой закончили.

Валентин Михайлович опять засиделся на работе. Когда он проводил Маму Лену и затворил за ней дверь, его взгляд снова остановился на факсе.

Сюрприз…

На листе бумаги была фотография потерпевшей, Яковлевой Александры Афанасьевны. Она была в очень приличном деловом костюме и стояла на лестнице.

Вернее, она по ней спускалась, совершенно не позируя фотографу, — просто шла по своим делам, быть может, даже не догадываясь о существовании фотографа. За ее спиной находились стеклянно-металлические двери, вход в шикарное офисное здание. По всему фронтону этого здания было написано: «Группа „Континент“».

Прима кое-что знал об этой группе компаний — еще бы, одна из богатейших и влиятельнейших групп страны, им и положено иметь такой шикарный офис. С этим вопросов не возникало.

Конечно, потерпевшую Яковлеву могли там сфотографировать раньше, но… зачем? Кому это могло понадобиться? И зачем все это теперь анонимно пересылать ему?

Шутки?

Внизу листка имелась приписка: «Правда, она хороша? Много лучше, чем о ней думают».

И все. Всего девять слов.

Сюрприз…

Прима какое-то время глядел на фотографию, потом поднял глаза. Его лоб покрылся испариной.

И Приме вдруг показалось, что там, за окнами, в сумерках, уже окутывающих Батайск, за ним наблюдают чьи-то безжалостные, ухмыляющиеся глаза — сюрприз…

— Что за херня? — пробормотал Прима. — Что происходит? Правда, она хороша… Шутники хреновы!

В дверь постучали. Прима чуть подождал (только позже он удивится этой паузе), потом произнес довольно ровным голосом:

— Войдите.

Это был старший лейтенант Козленок.

— Товарищ подполковник, там ваша дочка… Она хочет увидеть этого… дурачка.

— Не называй его так, Козленок, — тем же ровным голосом сказал Прима.