|
Я подошел к ней. - Что-нибудь видно? - Мы слишком высоко. Отсюда кажется, что в городе царит полный покой. - Показав в сторону сверкающего золотом заката Гудзона, она сказала: - Красиво, правда? Там когда-то был рай. Как-то мы отправились рыбачить вверх по реке и видели то, что осталось от принадлежавших миллионерам особняков. На какой-то миг мы смогли представить, какой была жизнь до того, как все пошло прахом. Перед моим мысленным взором предстали резвящиеся в бассейнах ребятишки, их папы и мамы, восседающие в шезлонгах или жарящие на грилях барбекю. Неужели эти дни никогда не вернутся? - Она печально покачала головой. - В иных местах они уже вернулись, - ответил я. - У меня дома есть праздник, его называют Ночью Костров. Мы зажигаем огромные костры на открытом воздухе, запускаем петарды и печем на углях картофель. Дети просто обожают эти праздники. Впрочем, и взрослым они тоже нравятся. Но взрослые ужасно страдают по утрам от похмелья. - Ночь Костров? Откуда это название? - Древний языческий ритуал. - Не сумев сдержать глупую ухмылку, я продолжил: - Видимо, связано каким-то образом с проблемами фертильности. Кроме того, мы сжигаем чучело человека по имени Гай Фокс7. - Ну и забавные же вы, англичане, люди. - Она сморщила носик. - И как я могла совершить столь нелепый поступок - полюбить англичанина? - Если мы выйдем целыми и невредимыми из этой передряги, - сказал я, - ты обязательно приедешь на остров Уайт и познакомишься с моими родственниками. - Когда мы выберемся отсюда, - она обежала взглядом помещение, - я с удовольствием приму твое приглашение. А потом, следуя обычаям Старого Света, мы сочетаемся с тобой законным браком. - Почему бы и нет? - сказал я, испытывая прилив счастья, совершенно неуместного в этой обстановке. Люди на девяностом этаже небоскреба занимались самыми обыденными делами. Кто-то варил кофе, другие играли в карты на спички. Думаю, подобное поведение служило своего рода противоядием драматизму ситуации. Сэм Даймс сидел за письменным столом и делал какие-то заметки в своем блокноте. Подняв глаза и увидев мою забинтованную голову, он спросил: - Как ухо, Дэвид? - Та часть, которая осталась на голове, болит ужасно, - ответил я с неким подобием улыбки. - Зато кусок, который валяется в коридоре, чувствует себя превосходно. - Это, видимо, то, что вы, бритты, называете юмором висельника, - фыркнул Сэм. - Кофе хочешь? - Он наполнил дымящимся напитком бумажный стаканчик. - Торренс определенно не экономит на качестве. - Спасибо. - Я взял стаканчик. - Как рука? Он чуть-чуть приподнял висящую на перевязи руку. - Прекрасно. Просто прекрасно! Осколок клюнул в самый кончик локтя. Знаешь, какая странная вещь случилась со мной в самый разгар боя? - Он резко сменил тему разговора. - Я вдруг решил инженерную проблему, которая занимает меня вот уже несколько месяцев. Представляешь, я стреляю в живое существо и говорю себе: "Послушай, Сэм Даймс, а почему бы тебе не проложить рельсы не к южной оконечности озера, а к северной? Ведь в таком случае..." Ты, как я вижу, ни черта не понимаешь. - Он заговорил быстрее, очевидно, испытывая прилив энтузиазма. - До того как заняться военным делом, твой покорный слуга был инженером-путейцем, и он непременно вернется к этому занятию, как только закончится его служба в армии. О чем это я? Ах да... Передо мной стояла задача проложить железнодорожный путь от нового порта на озере к городу. Однако на предполагаемом маршруте были довольно крутые холмы, скалы и заполненные грязью овраги. Я ломал голову, как их преодолеть. Что бы я ни придумывал, все на деле оказывалось невыполнимым. И вот, когда мы штурмовали коридор, когда кругом свистели пули и взрывались гранаты, меня осенила гениальная мысль. Я сказал себе: "...зачем тебе тянуть путь к южному берегу озера? Ведь новый порт можно построить и на северном побережье. Таким образом ты сэкономишь много миль рельсов и несколько месяцев труда". |
