И потом, я уже услышал голос Папаши — с придыханием и довольно высокий, какими и становятся голоса у стариков, — и мне пришла в голову мысль, что именно Папаша был тем человеком, который издал этот странный вопль, отвлекший внимание Пилота и позволивший нам его достать. Что, между прочим, говорило о его быстрой сообразительности и богатом воображении впридачу, а кроме того, означало, что он помог нам в убийстве.

Помимо всего этого, Папаша не вилял хвостом и не надувался от непомерной гордости, как большинство попрошаек Равенство между нами он просто подразумевал с самого начала и говорил в спокойной манере, ничуть не задирая нос и не впадая в критику, — слишком, черт возьми, спокойно и открыто, на мой взгляд, для таких обстоятельств, хотя от других бродяг я слышал, что старые люди склонны к болтливости, но сам со стариками никогда не работал и даже не сталкивался Пожилые люди весьма редки в Мертвых землях, как можно догадаться.

Поэтому мы с девушкой хмурились, но ничего не предприняли, чтобы остановить его, пока он подходил. Около нас его многочисленные ножи перестанут быть для него таким преимуществом.

— Гм м, — сказал он, — похож на того парня, которого я убил пять лет назад у дороги на Лос Аламос. Такой же обезьяний серебряный костюм и почти такого же роста. Тоже хороший парень был: пытался дать мне что нибудь от лихорадки, которую я изображал. Это его пистолет расплавился? Мой мужик не дымился, когда я подарил ему вечный покой, но в то время, как это случилось, на нем не было никакого металла. Хотел бы я знать, есть ли у этого парня… — Он начал опускаться на колени рядом с телом.

— Руки прочь, Папаша, — рявкнул я на него. Вот так мы и начали называть его Папашей.

— Да ладно, ладно, — отозвался он, став на одно колено. — Не собираюсь я к нему и пальцем прикасаться. Просто слышал я, что аламосцы так оснащают металл, который с собой носят, что он плавится, когда они умирают, и мне интересно, как у этого парня. Но он весь твой, дружище. Между прочим, как тебя зовут, дружище?

— Рэй, — прорычал я, — Рэй Банкер. — Я думаю, главной причиной, почему я ответил ему, было нежелание еще раз услышать это его «дружище». — Слишком много говоришь, Папаша.

— Похоже на то, Рэй, — согласился он. — А вас как зовут, леди?

Девушка просто зашипела на него, а он ухмыльнулся мне, как бы говоря: «Ох уж эти женщины!» Потом сказал:

— Почему ты не обыщешь его карманы, Рэй? Вот что мне любопытно.

— Заткнись, — ответил я, хотя и чувствовал, что он прав. Мне, конечно, и самому было интересно насчет карманов парня, но я размышлял также и о том, пришел ли Папаша один или с ним есть еще кто то, есть ли, кто нибудь еще в самолете, — о вещах вроде этого, о слишком многих вещах. В то же время я не хотел выдавать Папаше, насколько беспомощна моя правая рука. Я бы почувствовал себя куда уверенней, если бы ощущал хотя бы боль в этой руке. Я опустился на колени, оставив между нами мертвое тело, и решил было отложить Матушку в сторону, но потом заколебался.

Девушка ободряюще посмотрела на меня, словно говорила: «Я присмотрю за старым чудаком». Меня это убедило, я положил Матушку и начал разжимать пальцы на левой руке Пилота, которая была сжата в кулак, выглядевший слишком большим, чтобы в нем ничего не скрывалось.