— Не обязательно рассказывать, вы знаете.

— Умиротворяющий Дэвид, — улыбнулась она.

— Где же это распрекрасное место? — ворчал Шейн. Его внимание привлек шумный бар, мимо которого они проходили. — Может быть, здесь будет отлично, — предложил он.

В этом месте Фиона никак не могла сообщить ему новость, поэтому отказалась.

— Слишком дорого. Туристические цены, — возразила она. На том спор и закончился. Они направились к рыбному ресторану на мысе.

Андреас сидел с братом в полицейском участке. Стол Йоргиса был завален рапортами о несчастном случае, телефон не умолкал.

— Сегодня написал Адонису, — медленно произнес Андреас.

— Хорошо, хорошо, — сказал Йоргис через некоторое время.

— Я не стал сожалеть, ничего такого.

— Нет, конечно нет, — согласился Йоргис.

— Потому что я не сожалею. Ты это знаешь.

— Знаю, знаю. — Йоргису не надо было спрашивать, почему он написал сбежавшему сыну в Чикаго. Он и так все знал.

Гибель Маноса и других людей показала им, до чего коротка человеческая жизнь. Вот и все.

Томас проходил мимо телевизионной команды и фотографов на площади рядом с гаванью. У них такая же работа, как у других, решил он, но уж больно они походили на рой насекомых. Они не собирались там, где людям жить хорошо и радостно, но только там, где случилась беда.

Он подумал об Эльзе, этой златовласой красивой немке. Она была очень критична к своей роли во всем этом. Ему хотелось знать, куда она отправилась сегодня в такси. Возможно, она даже знала этих телевизионщиков, шатавшихся на берегу в гавани. Немцы любят Грецию, говорили даже, что на катере Маноса погибли два немца-туриста. Но Эльзы нигде не было видно. Она, наверное, не вернулась. Он отправился в ресторанчик на мысе.

Дэвид и Эльза бродили среди развалин храма, единственные посетители.

Престарелый гид спросил с них по пол-евро и дал взамен гардеробный жетон, а еще плохо написанный и едва понятный проспект с описанием того, каким храм был прежде.

— Если бы у них был хороший проспект на немецком, они бы сделали целое состояние, — заметила Эльза.

— Или хотя бы на английском, — засмеялся Дэвид.

Они вернулись на площадь.

— Давайте насладимся прекрасным обедом, на который я вас приглашаю, — предложила она.

— Запросто, Эльза. Смотрите, официант кафе, где мы были, ждет нас. Рад вернуться туда, если не возражаете.

— Конечно, не возражаю… Сама рада. Но хотелось бы чего-то более грандиозного, потому что у меня к вам еще одна просьба.

— Не стоит расплачиваться со мной самым дорогим обедом. И не уверен, что в Калатриаде есть дорогой ресторан.

Официант выбежал наружу.

— Я знал, что вы вернетесь, леди, — широко улыбнулся он. Неся поднос с маслинами и маленькими кусочками сыра, он указал им на контейнеры, где блюда хранились в подогретом виде, гордо открывая перед ними каждое, чтобы они могли выбрать.

Они сидели и беседовали, как старые друзья, гадая, как было бы, если бы они выросли в маленькой деревне, как эта, а не в больших городах.

Эльза и Дэвид полюбовались высокими белокурыми скандинавами, приехавшими сюда с холодного Севера, чтобы работать ювелирами и керамистами. И когда они стали медленно пить черный сладкий кофе, Эльза заговорила:

— Расскажу вам, отчего все это.

— Вы не обязаны, у нас такой замечательный день.