– Мозги у меня есть, – сказал итальянец. – Я их сейчас использую, чтобы придумать, как тебе будет больнее подохнуть. Так какое же, черт тебя дери, ты мне сделал одолжение?

Кризи слегка повел плечом. На лице его не отразилось ни малейших признаков боли.

– Шесть лет назад, – сказал он, – ты в этом городе был самым занюханным «капо» и подчинялся Фосселле. Фосселлу я убил. Ты что, уже об этом запамятовал?

В ответ на эти слова Абрата усмехнулся. Ухмылка сделала его лицо еще отвратительнее.

– Еще бы мне не помнить! Ты ему в задницу заткнул бомбу, и его по потолку размазало.

Кризи кивнул.

– Кроме того, я убил всех самых приближенных его подручных, и это дало тебе возможность стать здесь главным «капо».

Абрата снова ухмыльнулся и немного наклонился в сторону Кризи.

– Я бы в любом случае стал здесь главным «капо».

Кризи покачал головой.

– Я в этом сильно сомневаюсь. Фосселла был умнее тебя, и люди у него были лучше.

– Если он был такой умный, – ответил Абрата, – как же он позволил одному человеку себя захватить и заткнуть себе в задницу бомбу? Со мной такого бы никогда не случилось.

На губах американца появилась легкая усмешка, и он проговорил:

– К тебе у меня претензий не было, только к Фосселле и его хозяевам в Риме и Палермо. Если бы мне что-то надо было от тебя, будь уверен, сейчас ты бы здесь не сидел. – Тут Кризи кивнул назад, потом слегка подался вперед и сказал: – Но если одна из твоих обезьян меня еще хоть раз ударит, у меня возникнут претензии к тебе.

В комнате стало очень тихо, как-то вдруг даже зябко. Абрата долго всматривался в глаза американца, почти закрытые тяжелыми веками, потом поднял взгляд на телохранителей. Когда он снова заговорил, в голосе его звучала надменность.

– Ну и нервы у тебя… Хотя нам об этом, конечно, и раньше было известно. Ты здесь сидишь, связанный, как индюк, с автоматами, нацеленными тебе в спину, и еще пытаешься мне угрожать. Осмеливаешься угрожать человеку, который размышляет не о том, когда тебя убить, а о том, как тебя убить.

Американец снова чуть заметно улыбнулся и сказал:

– Давай-ка я тебе лучше немного проясню ситуацию. Пару часов назад ты меня действительно засек. Я точно знаю, что до того, как предпринимать какие бы то ни было шаги, ты позвонил в Рим Паоло Граццини. Это первое, что ты всегда делаешь перед тем, как принять любое важное решение. Если бы ты вздумал действовать самостоятельно, он бы тут же оказался здесь и задницу тебе надрал. Нет, я совершенно уверен, что Граццини велел тебе держать меня живым, и к тому же в нормальной физической форме, чтобы я был в состоянии отвечать на его вопросы, когда он приедет сюда сегодня вечером или завтра утром. – Кризи взглянул итальянцу в глаза и по их выражению понял, что был совершенно прав.

Абрата попытался было вспылить.

– Никто не может Абрате приказывать, ни один человек.

– Конечно.

Абрата встал, обошел вокруг стола и взял у одного из телохранителей автомат. Прижав дуло к голове Кризи за ухом, он снова повторил:

– Джино Абрате приказывать не может никто.

Кризи вздохнул и сказал:

– Тогда нажимай на курок, козел.

Прошло несколько секунд, и Абрата заговорил уже по-другому.

– Мы в «Коза ностре» привыкли друг с другом сотрудничать. Паоло Граццини сейчас действительно созвал совет. Естественно, что я с ним сотрудничаю, как и он со мной. Конечно, я сказал ему, какую рыбину выловил. У него к тебе собственный интерес имеется. Ведь Конти ему зятем приходился, а ты его зверски убил.