Джоанна не могла ни крикнуть, ни вырваться из его железных объятий. Он был слишком силен. Сопротивляться ему действительно было в эту минуту бесполезно. С безжалостностью вандала, с которым она сравнила его, как только увидела, впивался Райлан в ее губы, не обращая ни малейшего внимания на ее попытки освободиться.

Страх и злость охватили Джоанну. Райлан плотно прижал ее к своему мускулистому телу, наклонив назад, так что у нее закружилась голова. Он старался разжать ее губы, осторожно водя по ним кончиком языка. Рука его скользнула вниз, сжав ее ягодицы. Девушка, шокированная подобной бесцеремонностью, вздохнула, и, воспользовавшись этим, он просунул язык в ее приоткрывшийся рот.

Это было начало ее поражения в их поединке. Ярость и презрение к этому человеку, заставлявшие ее отчаянно сопротивляться его домогательствам, улетучились без следа, стоило ему слиться с ней в таком жарком, страстном поцелуе. То был другой, совершенно неведомый ей вид неволи, и, попав в нее, она не знала, что делать, что предпринять, да и прежняя решимость, стремление к каким-либо действиям почти полностью покинули ее. Она не заметила, как объятия его стали мягче и нежнее, как ласково касаются ее его губы. Она подумала лишь о том, что прежде никогда не целовалась ни с одним мужчиной и что теперь она, пожалуй, понимает Винну.

Райлан все шире раскрывал ее рот своими губами, стремясь к тому, чтобы она испытала как можно больше новых для нее ощущений в этом насильственном поцелуе. Кончиком языка он трогал ее десны и необычайно чувствительную внутреннюю поверхность губ. Джоанна была теперь всецело в его власти. Она совсем забыла о сопротивлении, о своей ненависти к этому человеку, мысли в голове ее туманились и расплывались. Где-то в глубине ее сознания прозвучал предостерегающий сигнал, но его неотчетливый, слабый звук был заглушен мощным потоком обуявших ее неведомых прежде чувств. Сердце ее гулко стучало в груди, кровь прилила к голове, потом заполнила каким-то мучительно-сладким жаром нижнюю часть живота, распространяя по всему телу живительное тепло и истому. Она внезапно почувствовала, что Райлан нежно поглаживает ее, и прикосновения его рук доставляли ей невыразимую радость.

Его рука скользнула вверх с ее ягодиц, по спине, дотрагиваясь до обнаженной шеи. Другой рукой он нежно прижимал девушку к себе. Он поцеловал ее в щеку, коснулся губами мочки уха. Джоанна трепетала в его объятиях.

— Милая, милая Джоанна, — задыхаясь, произнес он хриплым голосом, — как хотел бы я испить до дна эту сладкую чашу…

Он снова нашел губами ее рот, приникнув к нему долгим, нежным поцелуем. Кончиком языка он осторожно обвел контуры ее губ, слегка задев зубами нижнюю. Джоанна издала слабый стон, и поцелуй Райлана снова стал страстным и требовательным, он настойчиво толкал ее неопытный язык своим, и это вызвало у девушки такой прилив желания, что она испуганно отпрянула.

Они молча смотрели друг на друга. Вокруг них стеной стоял темный, мрачный лес. С листьев продолжали срываться капли. Его руки по-прежнему обнимали ее стан, но они уже не целовались. Взгляд его, устремленный на нее, создавал то же ощущение интимности, которым были наполнены только что истекшие мгновения, и, когда он опустил ее на землю, Джоанна в смущении отвела глаза.

Боже милостивый, какое безумие! Но ощущение тепла, все еще согревавшего ее тело, смягчило чувства ужаса и раскаяния, начавшие понемногу вкрадываться в ее сердце. Джоанна снова попыталась разжать его объятия, и на этот раз он опустил руки. Еще мгновение они молча глядели друг на друга. Затем, потрясенная случившимся, Джоанна повернулась и бросилась к видневшемуся вдалеке костру.

Море по-прежнему казалось ей единственным путем к спасению. Идя вдоль берега, она рано или поздно попадет домой.