— Ты, наверное, сидишь там сейчас и думаешь, что из-за случая с Анной я и сам скатился до циника и огульно считаю всех женщин недостойными любви и уважительного отношения? — крикнул он из кухни.

— Вовсе я так не думаю, — солгала Джина.

— Это не так. Я понимаю, что тогда сам был отчасти виноват, поторопившись с выводами. Я был молод, в людях совершенно не разбирался, за что и поплатился. Зато теперь стал более разборчив, когда дело касается доверительных отношений. Поверь, историю своей жизни я рассказываю не каждой своей гостье. Знают о той стародавней истории от силы два-три человека, теперь еще и ты.

Джина молча слушала его откровения. Гарри появился с кофе, поставил поднос на журнальный столик.

— Верю ли я теперь в любовь? — спросил он сам себя. — Так, как верил тогда, нет. Чтобы ответить на этот вопрос положительно, мне нужно, прежде всего, определить для себя, что такое любовь. А пока я этого не сделаю, мне достаточно приятного физического заменителя, то есть секса.

— А я верю в любовь, — чистосердечно призналась Джина.

— Тогда скажи мне, что такое любовь? Ответь конкретно: любовь между мужчиной и женщиной — что это?

— Желание быть вместе до конца жизни, — робко произнесла она.

— В этом есть какая-то обреченность, ты не находишь? — поморщившись, спросил он.

— Любовь — это когда не замечаешь досадных мелочей и всегда помнишь, почему ты с этим человеком.

— Ты говорила, что дружба проверяется обстоятельствами и временем, — напомнил ей Гарри. — А известен тебе непосредственный и безошибочный признак любви? Как не спутать это чувство со страстью, с дружбой, с уважением, с простым интересом?

— Нет, — честно призналась девушка.

— И как же ты сама будешь ориентироваться?

— Сердце подскажет, — пробормотала Джина.

— О, на сердце рассчитывать не советую, — авторитетно заявил Гарри. — Оно подскажет, а потом само же и будет мучиться.

— И что же делать? — растерянно спросила она.

— Жить! — коротко ответил ей Гарри, попивая кофе.

— Вот поэтому я и еду в Лондон! — резюмировала Джина.

— Оставь мне свой адрес, бедняжка.

— Дай блокнот.

Гарри прошелся до кабинета и вернулся с блокнотом и ручкой.

— С виновником своего отъезда ты уже попрощалась? — поинтересовался он, когда Джина принялась записывать адрес. — Не забудь телефон записать.

— У тебя есть номер моего мобильного, — отозвалась она.

— Да, верно… Так что с тем парнем? — напомнил он ей свой вопрос.

Джина подняла на него блестящие глаза и тотчас опустила.

— Беспокойно мне что-то за тебя, Джина, — проговорил Гарри. — Лондон не лечит разбитые сердца. Ты должна это понимать. А усугубить боль может. Такой резкий скачок из тихой провинции в средоточие жизни…

— Гарри, я взрослый человек. Мне тридцать два года. Это у подростка может снести крышу от таких перемен. Не у меня, — возразила Джина, посмотрев на свои новые часики.

— Я понял… Ты намекаешь на то, что тебе давно пора быть дома, — сказал он, принимая у нее из рук блокнот.

— Я собиралась вызвать такси, — смущенно проговорила женщина.

— Да, я помню, ты говорила, — невзначай заметил он и улыбнулся.

Джина испытывала странную неловкость.