И тут он услышал вздох матери – тяжелый, страдальчески-раздраженный вздох.

– Где Гарри? – спросил Йен, отчаянно надеясь, что близится избавление.

– Я приказала ему убираться. Представления не имею, куда он отправился.

Этого только не хватало!

– Тогда почему вы здесь?

– Чтобы убедиться, что ты жив и тебе очень плохо.

– Так и есть. Теперь вы можете уехать.

– Нет. Я не уеду, пока не выскажу свое мнение относительно положения дел.

Боже! Однажды, появившись у ворот ада, он непременно обнаружит, что и там командует его мать.

– Начинайте. Делайте свое дело.

– Йен, прежде чем я начну, мне нужно, чтобы ты хотя бы немного протрезвел. – Герцогиня встала, и ее юбки захрустели, как будто это было нашествие саранчи. – Камердинер готовит для тебя ванну и воду для бритья. Скоро подадут хлеб с сыром и черный кофе. Когда ты примешь подобающий вид и сможешь дойти до гостиной, не рискуя сломать себе шею, я буду ждать тебя там.

Саранча захрустела по направлению к двери, потом этот хруст постепенно стих. Может быть, если он не встанет, она устанет ждать и уедет? Скорее всего нет. Возможно, она снова придет в комнату и побьет его чем-нибудь. Йен икнул.

– Коннорз! – слабым голосом позвал он.

– Я здесь, ваша светлость.

Слава Богу! Если бы ему пришлось говорить громче, у него лопнули бы мозги.

– Перережьте мне горло.

– Ванна готова, ваша светлость. Вам помочь дойти?

– Нет.

Хотя, наверное, помощь бы ему не помешала.

Йен сполз с кровати, его ноги подгибались, а чтобы обрести равновесие, он схватился за столбик кровати у изголовья. Теперь надо дождаться, когда все вокруг перестанет бешено вращаться. Может быть, попросить Коннорза довести его до ванной и помочь раздеться? Нет, лучше он дойдет сам, сам заберется в ванну или умрет, пытаясь сделать это. Последнее очень вероятно, решил Йен, отпуская столбик, и сделал первый неверный шаг…

Должно быть, так подействовала горячая вода. Или время. Или еда. Вероятнее всего вернуться в реальный мир ему помог крепкий черный кофе, и теперь уже он был способен видеть очертания этого странного мира. Мир оказался не слишком привлекательным, но Йен полагал, что там, где он только что побывал, еще хуже.

– Коннорз!

– Да, ваша светлость?

– Как долго я пребываю в таком состоянии?

– Три дня.

Три? Господи! Он ничего не помнит, кроме того, что сперва появился Гарри и предложил пойти по клубам. Желудок Йена сжался.

– Я не приводил сюда каких-нибудь женщин?

– Вы – нет, ваша светлость.

Он – нет. В каком-то смысле хорошая новость, но не совсем то, что хотелось бы услышать.

– Кто-то другой приводил женщин?

– Лорд Беттлз… Он развлекался, пока вы были плохи.

Опять этот Гарри! Что, впрочем, неудивительно.

– И насколько я был плох?

– Очень плохи, ваша светлость. Миссис Питтман даже посылала прошлой ночью за доктором Мерсером, боялась, что вы можете умереть.

Йен кивнул. Даже отдать концы здесь невозможно без того, чтобы весь мир не пришел в движение.

– Доктор Мерсер велел убрать оставшееся виски, чтобы вы не могли добраться до него, – доложил Коннорз.

– Чтобы вернуть меня на стезю добродетели, так?

– Да, ваша светлость.

Было бы хорошо, если бы кто-нибудь позаботился оттащить его к краю этой стези и оставил там протрезвляться, а не бросил посередине, где его могла переехать любая повозка.