Руки ночной незнакомки крепко сжимают крышку чемодана, наполненного скользкими мерзостями. Под ногтями чернота, туфли давно не чищены. На ней плохо скроенный плащ, а лицо лишено не только выражения, но и самих черт, не лицо — бледное пятно, которое слегка меняет очертания при каждом ударе сердца Джейн. На этой физиономии нет ни глаз, ни рта. Джейн всеми силами старается не смотреть в сторону незнакомки, чтобы не дать ей материализоваться окончательно. «Если будешь вести себя так, словно ее не существует, она растворится как сахар в теплой воде», — уговаривает себя Джейн.

На самом деле она в это не верит. Незнакомка явилась, чтобы известить Джейн о ее поражении. Как ни старалась Джейн освободиться от ее влияния, как ни пыталась обмануть себя, какие бы хитрости ни изобретала, все оказалось напрасным. Девица с черным чемоданом ее настигла. Казалось, она говорила: «Ты хотела от меня избавиться, но это невозможно. Ты прекрасно знаешь, что мы — одно целое, и ты принадлежишь мне и душой и телом. Я живу в твоем теле, и нет у меня другого пристанища. Собиралась выжить меня из него? Дудки, ты проиграла! Я вернулась к себе домой, Джейн. Теперь я снова уютно устроюсь в твоей голове, твоем сердце, в животе, обоснуюсь там навеки, и не будет такой силы, которая меня оттуда выгонит! Придется привыкать, Джейн. Такова жизнь, ничего не поделаешь. Мы связаны прочными узами и будем вместе до… самого конца».

Джейн не видела рта незнакомки, что не мешало той вещать отвратительно тонким голосом примерной ученицы. Спину она держала прямо, единственное, чего ей не хватало, — это Библии на тесно сомкнутых коленях. Это был ее конек — незнакомка умела перевоплощаться, теперь она была серьезной, лишенной всякой индивидуальности прихожанкой-активисткой евангелистской церкви, раздающей деревенским ребятишкам жестяные медальончики с благословением какого-нибудь местного проповедника.

Больше Джейн не в состоянии этого выдержать, она вскакивает с кушетки, хватает плащ и выбегает на улицу, даже не пытаясь увидеть, что в действительности находится в темном углу фургона. Ночь еще не наступила, но быстро темнело, и лишь на горизонте алела полоса, бросая слабый отблеск на почти погасшее небо. Быстро шагая, Джейн направилась к выходу из кемпинга, петляя между вросшими в землю проржавевшими домиками на колесах, большинству из которых вряд ли суждено сдвинуться с места и вновь отправиться в путешествие. При виде вьющегося змейкой шоссе, соскальзывающего прямо в багровое море заката, у Джейн захватило дух, она почувствовала сильное головокружение. Еще не поздно бежать, достаточно проголосовать, стоя на обочине, и забраться в первую попавшуюся машину, которая соблаговолит притормозить. Еще не поздно перерубить пуповину и отдать себя на волю волн, словно бутылка, брошенная в море. Почему же она медлила? Поднять руку с вытянутым большим пальцем — это так просто! Наверняка кто-нибудь остановится. Поднять руку, вытянуть палец…

Не должна же она в самом деле ждать, пока эта безмозглая Сара отдаст ее в руки врагов. Наивная и доверчивая ирландка понятия не имеет о существовании мира, с которым Джейн имела несчастье познакомиться. Как большинство обывателей, Сара считала, что заговоры и интриги бывают только в романах, и старалась верить в это, потому что чувствовала себя более уверенной, а иначе, если допустить противоположное, жизнь стала бы невыносимой, превратившись в клубок кошмаров. Но Джейн прошла босиком все круги ада, ей не привыкать ходить по раскаленным углям, и пламя геенны хотя и тысячи раз лизало ее босые ступни, не причинило вреда. Да, она была демоном, из тех легионов, которым несть числа… Она побывала там, за кулисами жизни, где замышляются убийства президентов, революции, тайные бактериологические войны.