Александр пришпорил коня, и тот рванулся вперед, разбрасывая из-под копыт комья снега и грязи. Он знал, что пятерым рыцарям сопровождения, в большинстве своем мальчишкам, у которых еще молоко на губах не обсохло, он наверняка кажется стариком. Ну нет, он в отличной форме, да и наездник каких мало. К тому же, помимо демонстрации физической удали, было что-то романтичное и возбуждающее в его решимости увидеть новобрачную этим же вечером. Бог свидетель, он готов перевернуть землю, лишь бы оказаться рядом с ней.

Король первым добрался до переправы, но остальные быстро приближались, не щадя лошадей. Паромщик, не ожидавший, что найдутся желающие переправиться через реку в столь поздний час, удалился на покой, однако Александр нетерпеливо забарабанил в дверь хижины.

— Эй, парень! Займись-ка делом!

Грубоватый здоровяк с широкими плечами и крепкими руками приоткрыл дверь, но, узнав всадника, распахнул ее. Спутники короля тесно сгрудились вокруг, прячась за домом от пронизывающего ветра и мокрых хлопьев снега.

— Сир! — воскликнул он, преклонив колено. — Сир, переправляться нельзя…

— Нет, можно, ты сам убедишься!

— Cha bu chоir dhut! — перешел на гэльский паромщик, стараясь убедить короля отказаться от его затеи.

— Говорю тебе, можно! — повторил Александр.

Когда он говорил подобным тоном, всем оставалось только подчиниться. Набросив теплый плащ и поклонившись своему монарху, паромщик направился к переправе. Ветер яростно рвал веревки из его рук, поэтому королевская свита была вынуждена помочь ему отвязать паром.

Напрягая мышцы, седой паромщик искоса взглянул на молодого человека, трудившегося с ним бок о бок.

— Помогай нам Господь, если нами правят глупцы, — пробормотал он.

— Мы сможем переправиться?

— Разве что милостью Божьей. Э, да к чему попусту болтать. Прости старого дурня за чрезмерную привязанность к жизни, парень. Ты умеешь плавать?

— Умею.

— Тогда, может, не пропадешь.

— Я боюсь не за себя.

— Ага, — кивнул паромщик. — Ладно, юный сэр. Оставайся с этим безумцем, который потерял разум, позабыв, что перво-наперво он король, а не любовник!

Такие речи считались крамолой, поэтому оба замолчали и еще крепче ухватились за веревки. Перекрикивая рев ветра и шум воды, рыцари завели лошадей на паром и сосредоточили все усилия на том, чтобы заставить суденышко двигаться наперекор ветру. Бледные, продрогшие, они тревожно переглядывались сквозь снежную пелену. Одежда насквозь промокла, ледяной ветер обжигал лица, примораживал носы и щеки.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем им удалось достичь противоположного берега, и рыцари с явным облегчением разразились приветственными криками в адрес короля.

Тот не скрывал удовлетворения, доказав, что может отправляться в путь, когда пожелает. Он могущественный король, ему предначертано вести за собой людей. Он сильный, волевой мужчина, способный преодолеть все преграды, чтобы соединиться с невестой и заложить основы будущего.

— Да, сир, мы переправились, — сказал паромщик.

Александр бросил ему монету, на которой было отчеканено его собственное изображение. Поймав ее на лету, паромщик поклонился. Он еще тяжело дышал от чрезмерных усилий; над верхней губой виднелась испарина, несмотря на жгучий холод.

— Как я тебе и говорил, — добродушно напомнил король. Потом, не обращая внимания на колючий ветер, отбросил назад стеснявший движения плащ и скомандовал: — Ну а теперь в путь!

Рыцари вскочили на коней, махнув паромщику на прощание, и тот поднял руку в ответ. Странное выражение его лица заставило сэра Аррена быстро развернуть своего коня и поспешить за Александром.