Рио посмотрел на Кортни и упал духом, увидев выражение ее лица.

– Привет, моя дорогая. – И, поцеловав ее в щеку, он повернулся к своему отцу. – Что касается похитителей, то мы потеряли их след. Просто не могу себе представить, куда они подевались, черт побери! – Затем он направился к Чарльзу. – Как поживаете, сэр? – спросил Рио, как будто это его действительно интересовало.

– Отчасти неплохо, – улыбнулся Чарльз. – Хотя надеялся, что преступники уже за решеткой.

– Лучше бы они были мертвы, – резко ответил Рио. Не обратив внимания на тихий вздох Кортни, он направился к бару, чтобы налить себе виски. – Судебное разбирательство потребует много времени, – продолжил он. А затем, повернувшись к Кортни, сказал: – Ваше здоровье, мэм? Как вы себя чувствуете?

На мгновение он задержал на ней свой взгляд, затем поднял тяжелый хрустальный стакан и осушил его в несколько глотков.

– Я… хорошо, спасибо, – с отвращением пробормотала Кортни.

– Рад слышать это, – любезно ответил Рио, наливая себе еще янтарного цвета виски. Он насмехался над ней и не мог остановиться. Он дразнил ее, но единственно, чего ему чертовски хотелось, так это заключить ее в свои объятия и умолять о любви. Но Рио не мог преодолеть себя и поэтому дразнил и дразнил ее весь вечер, пока у них гостили родители.

«Слава Богу, все кончилось!» – так думала Кортни, провожая взглядом самолет с ее отцом на борту.

Повернувшись, чтобы пройти к машине, она вздрогнула, когда случайно задела плечом руку Рио. Как-то странно дернулись его губы. Отведя свой взгляд, Кортни поспешила к машине, быстро села и стала смотреть в боковое стекло. Рио молча сел за руль, и они тронулись в путь. По дороге домой Кортни печально думала, что праздник, которого она с таким нетерпением ждала, разочаровал ее. Ей хотелось стать слепой, чтобы не замечать того подозрительного и задумчивого взгляда ее отца, каким он смотрел на Рио, когда тот начинал дерзить. Кортни еще никогда в своей жизни так плохо не проводила Рождество.

А сейчас, в начале января, Кортни, уставшая и издерганная после нескольких дней наигранной ради Патрика и Чарльза веселости, почувствовала, что она на грани отчаяния. Кортни снова и снова, наверное уже в сотый раз, задавала себе один и тот же вопрос: почему она не уехала со своим отцом к себе на родину? Почему не решилась покинуть эту неприветливую землю и такого же недружелюбного человека, ее мужа?

Да потому, что Рио не позволил бы ей это сделать. Он больше ее не хотел, он это доказывал несколько раз, не проявляя никакого интереса к ней даже в спальне. Он не прикоснулся к Кортни с тех пор, как они вернулись из Хьюстона. А прошло уже больше месяца. Каждый раз он заходил в спальню в то время, когда она уже крепко спала, и уходил рано утром, задолго до того, как Кортни просыпалась.

Но у Рио была причина жить с ней на ранчо: ему хотелось увидеть своего ребенка. Он сообщил Кортни, что намеревается присутствовать при родах. Кортни не хотелось даже загадывать, какими будут их взаимоотношения, когда родится ребенок.

Два месяца. Кортни вздохнула и закрыла глаза. И как же она будет жить эти два месяца рядом с ним? Врач сказал ей, что где-то в середине марта она должна родить. Кортни не боялась родов, ее пугала лишь одна мысль – как ей вынести равнодушие Рио на протяжении всего этого времени.

– Можешь успокоиться. Мы уже приехали. Беги в дом и спрячься там. – Резкий голос отвлек ее от мрачных раздумий о будущем.

И прежде чем она смогла хоть что-либо возразить по поводу своих намерений и чувств, Рио вышел из машины, хлопнув дверцей, и направился в конюшню.

День проходил за днем.