Ганс тяжело вздохнул. «Как нелепо, – подумал он, – что почти два года назад я считал, будто эта униформа станет кульминационным моментом в моей жизни». Теперь он знал, что, заметив знак различия в виде мертвой головы, люди смотрят на него с опаской и смеются за его спиной. Перед ним выросла непреодолимая стена, исключавшая всякую возможность завести с кем-либо дружбу.

Прищурив глаза, он вспоминал, что происходило во время службы, и понимал: ничто не остановит их. Тяжкие мысли, словно привязанные животные, ходят по кругу, все время возвращаясь к событиям последних жестоких месяцев его службы. Причем не было видно никакого выхода, постоянно возникал неизбежный вопрос: как же можно было дойти до такого? Он все время возвращался к исходной точке, шаг за шагом снова перебирал события последних двух лет, пытаясь обнаружить тот момент, когда все пошло не так.

Ганс родился двадцать два года назад в городе Зофия, находившемся точно на полпути между Варшавой и границей с Чехословакией. Его отец был немец, мать полька. Первый год своей жизни он провел в сельском районе у реки Висла. Затем отец, инженер-металлург, переехал с семьей в немецкий город Эссен, где занимал высокое положение на заводах Круппа, и смог вырастить единственного сына в тепличных условиях. Ганс вступил в гитлерюгенд и выразил желание служить в вермахте. Он мечтал о железном кресте и других высоких почестях, жажду к которым в нем разожгли патриотические идеалы. Однако отец, желая для сына большего, настоял на том, чтобы молодой человек продолжил образование и поднялся выше.

Некоторое время спустя это «выше» обернулось призывом в ваффен-СС.

Не в элитную Schutzstaffeln с красивой черной униформой, при виде которой люди то вздрагивали, то приходили в восторг, а в недавно сформированные Verfugungstruppen, войсковое соединение СС. Известное в наше время под названием ваффен, это ответвление СС в последнее время пополнялось призывом, чтобы обеспечить растущую потребность в личном составе для нового фронта Гитлера – России. Ганс Кеплер не получил желанной черной униформы, но удостоился чести носить различительный знак в виде черепа и двух скрещенных под ним костей. Ему было далеко до высшего звания, но тем не менее он служил под командованием рейхсфюрера Гиммлера.

Как он гордился, когда получил приказ явиться на военную подготовку! Ганс был самоуверенным молодым человеком, им двигали идеалы и чрезмерное рвение служить фюреру. Он видел улыбавшиеся лица родителей, которые полтора года назад провожали его на железнодорожной станции, обнимали и одобряли его. В тот солнечный день Ганс заверил мать и отца, что вернется с Железным крестом, который будет хранить на почетном месте на каминной полке, чтобы этой наградой восхищались его друзья и будущие поколения.

Мягко покачиваясь под стук колес поезда, Ганс отсутствующим взглядом смотрел на снег, опускавшийся на окно, словно кружевная занавеска, и почувствовал, как душа полнится печалью и угрызениями совести. Он закрыл глаза. Нет… не Железный крест… Из Освенцима ему в «награду» достались золотые часы, снятые с мертвого еврея.

– О боже! – прошептал он и отстранился от окна. Он провел рукой по лбу и обнаружил, что страшно потеет. Воспоминания возвращались, они стали ему невыносимы. Если бы только можно было с кем-нибудь поговорить! Но с кем? Кто во всем рейхе спокойно и с пониманием выслушает ужасный секрет, который он хранил? И даже если бы такой человек нашелся, как мог бы он, роттенфюрер СС Ганс Кеплер, раскрыть то, что знал, не став предателем рейха?

– О боже… – простонал он.

Поезд мчался навстречу снежному утру, и Кеплер, сидя один в купе, потел и дрожал под складками серой униформы.