Мое смятенное молчание он истолковал как готовность воспринять его доводы. Наклонившись вперед и пристально глядя на меня, он продолжал:

— Чтобы остановить меня, вы взвалили на себя массу хлопот, подвергали себя опасностям, страдали. Это, несомненно, достойно восхищения, но глупо. К чему рисковать жизнью, чтобы предотвратить столь безобидное деяние? Древности, которые я приобрел, будут у меня в большей сохранности, чем в их естественной среде. То, что я делаю, есть акт спасения, а не осквернения.

Эти аргументы были мне хорошо знакомы. Грабители, воры да и иные археологи приводят их испокон веков и, к сожалению, порой встречают понимание. Метопы Парфенона, мол, неизбежно погибли бы, если бы не были перенесены в музеи. Я не согласна с такой точкой зрения, но у меня не было настроения вести с Лэрри теоретическую дискуссию.

Такой взгляд, как сейчас у него, я однажды уже видела — у жалкого, робкого маленького человечка, который пытался разбить статую Дианы в нашем музее. Охране удалось предотвратить акт вандализма, а я побеседовала со злоумышленником потом, когда он сидел под замком в полицейском участке. Он был безупречно вежлив, охотно объяснил мне, что Бог велел ему разрушать языческие идолы, и никак не мог взять в толк, почему мы не понимаем его побуждений.

У них с Лэрри были разные цели, но одинаковый склад ума — своего рода мозговой запор, да простится мне столь грубая метафора; сквозь стену их убежденности в собственной правоте никакие контраргументы не проникали.

Когда дверь открылась, Лэрри недовольно нахмурился и оглянулся: мы так мило беседовали, он был уверен, что я вот-вот с ним соглашусь.

Волосы у нее были связаны на затылке шарфом в тон светло-голубого платья совершенно детского фасона: с широкими бретельками на плечах и большими накладными карманами на присборенной юбке. На вид ей можно было дать лет шестнадцать. Греческие сережки сияли на фоне копны темных волос.

— Оно у нее? — спросила Мэри жестко, вовсе не по-детски.

— Об этом мы еще не говорили, — ответил Лэрри, — но я сомневаюсь. Пожалуйста, уйдите.

— Вы обещали мне...

— Нет, не обещал. Выйдите и оставьте нас одних.

Она злобно посмотрела на меня, потом на него и выскользнула за дверь.

— Эта женщина начинает доставлять чертовски много неприятностей, — негромко сказал Лэрри. — По-моему, она не совсем нормальна.

— Знаете, Лэрри, в этом что-то есть. Почему бы вам не уволить ее? Вы ведь ее наняли.

— Нет, ее я не нанимал. Я договаривался с ее братом, очень компетентным человеком.

«Компетентный» Лиф, это он-то нормальный? Я вспомнила нашу с ним последнюю встречу. Нож, которым он полосовал меня, так и остался у него в руке, когда Джон погрузил его в ледяную воду.

Лоб Лэрри разгладился.

— Как бы то ни было, терпеть осталось недолго. Я, разумеется, порву с этой компанией, как только все закончится. Мне бы этого не хотелось, потому что в прошлом они прекрасно поработали на меня и даже она поначалу действовала весьма эффективно. Некоторые ее идеи были просто великолепны — например, идея подложить убитому агенту ложное «донесение», чтобы заполучить вас на борт теплохода и тем самым заставить Тригарта хорошо вести себя.

— О, — только и произнесла я. Лэрри, похоже, ожидал большего, но похвалить Мэри за блестящую идею, о которой он поведал, было выше моих сил.

— Ее организация совсем неплохо справлялась с задачей, — продолжал Лэрри. — Однако в последние несколько недель Мэри стала вести себя странно, и мириться с этим я не собираюсь.