Вечером Конану и впрямь удалось некоторое время пошептаться с Хашдадом. Шемит был кузнецом, и судьба забросила его в Аргос, на побережье. Там его и захватили,

— Жена у меня была… — еле слышно в самое ухо Конана шептал Хашдад. — Жена и дочек двое… сынишка только-только народился, и года не сровнялось.… Нагрянули… подошла эта галера, спустила шлюпки — и к нам. Деревня у нас не слишком богатая, пиратов мы не боялись — что им взять с рыбаков? А, оказалось, очень даже есть что. Ну и… позабавились парни с галеры здорово. Их там немного — ну, от силы десятка два — но драться умеют здорово. Наших почти всех положили, а меня оглушили. Потом в чувство привели… и прямо передо мной… сперва жену растянули… а потом девочек… Я стоял к столбу привязанный.… Как они кричали! О, небо, как они кричали!.. А потом… потом наш палубный вышел со своим кнутом… и мою младшенькую… запорол. А старшую и жену — на куски изрубили. И притом медленно еще рубили!.. А сынка… костер развели на вертел насадили… зажарили… и сожрали!

Конан почувствовал, что у него твердеют скулы. Подобных злодейств не творили даже черные стигийские маги, хотя у тех руки тоже были по локоть в крови. Хашдад не выдержал — отвернулся. Плечи шемита вздрогнули, и киммериец тотчас же зло ощерился.

— Так что же ты ждешь? Пока тебя самого запорют?! Надо вогнать этим тварям меч в брюхо по самую рукоять!

— С галер Братьев не убегают, — вздохнул Хашдад.

— Ну, а я убегу, — Конан сжал зубы. — И ты сам увидишь все собственными глазами

— Слушай, парень, я тебе говорю — отсюда не убегают. Я здесь уже немало времени. Поверь мне. Я знаю.

— Но и умирать я тут тоже не собираюсь, — Конан сверкнул глазами. — Ну, а этот палубный у меня еще попляшет.

На следующее утро, когда принесли еду, киммериец отложил часть своей порции. Так поступали многие. Иногда, особенно если выдавался хороший попутный ветер, и уже не надо было так выкладываться на веслах, можно было на скорую руку перекусить. Весь день Конан усердно греб, стараясь ничем не привлекать внимание, палубного.

За ночь — как раз при попутном ветре — галера прошла довольно много и погода резко изменилась. Стало невыносимо жарко и влажно, что, естественно, не улучшало настроения людей — ни на гребной палубе, ни в капитанской каюте,

Утром, после того как гребцам была роздана их жалкая пища, и вся палуба огласилась голодным чавканьем и урчанием, наверху внезапно раздался гулкий звон колокола. Раз… и еще раз… и еще.… А потом гнусаво взвыло несколько сигнальных труб.

Лица гребцов тотчас же посерели, У Хашдада изо рта вывалился недоеденный кусок рыбы.

— Эй, приятель, что происходит? — удивился Конан, глядя на всеобщую панику. Его сосед-кузнец повернулся было, чтобы ответить — и поспешно зажал рот ладонью. По высокому помосту в середине палубы, тяжело отдуваясь и топоча подкованными сапожищами, бежал Архам, палубный боцман, щедро охаживая рабов своим неизменным кнутом.

— Весла на воду, скоты! Кому сказано, пошевеливайтесь, акулья сыть! Живее, вам говорят!

Хашдад навалился на весло, всем своим видом изображая непомерное усердие. Архам промчался мимо, бранясь, брызгая слюной и изрыгая проклятия — после чего робкий кузнец решился-таки заговорить.

— Их впередсмотрящий заметил чужой корабль. Его сейчас возьмут на абордаж, и.… Помоги Митра оказавшимся там несчастным мореходам!

Киммериец мрачно усмехнулся. В прошлом ему самому доводилось хаживать под черными пиратскими стягами — в компании Белит Великолепной, хозяйки Черного Побережья — и он отлично знал, какая участь ждет попавших в плен.