— Она растила и любила тебя, но не очень доверяла мужской половине человечества. Она не позволяла тебе забыть, что твой отец бросил твою мать. И каждый день рассказывала о деяниях твоего деда. Ведь так?

— Ну, не каждый.

— Хорошо, почти каждый. Многие годы бабушка отравляла тебя ядом своих собственных горестей. Она так и не смогла пережить, что муж ушел от нее. Не смогла простить.

Мелоди вздернула подбородок и наградила Зика сердитым взглядом.

— А почему она должна была его прощать? Он был мерзким человеком. Я отвела бы его к ветеринару для определенной операции, если бы он был моим мужем, — гордо заявила она.

На губах Зика вспыхнула искорка улыбки.

— Буду иметь это в виду, — кивнул он. — Но дело в том, что она причинила тебе вред, лишила уверенности в некоторых вопросах. Признай, что это так, Ди.

— Никогда в жизни. — Как он смеет оскорблять бабушку?! — Мой отец и дед не имеют никакого отношения к нашей ситуации.

— Это не ситуация, Ди, — мрачно заметил Зик. — Речь идет о нашем браке, и, что бы ты ни говорила, неверность твоего деда и отца очень сильно влияет на твое представление обо мне. Но я никогда не собирался бросать тебя. И не собираюсь.

Он путал ее, переиначивал ситуацию по-своему. Это нечестно. За долгие мучительные недели Мелоди сумела подготовить себя к неизбежному, и у нее не было сил возвращаться к ужасным дням сразу после несчастного случая, когда она не представляла себе, что делать. Уйти от Зика — единственный способ сохранить чувство собственного достоинства. Она не в силах наблюдать, как он постепенно охладевает к ней и их совместная жизнь летит под откос. Друзья, коллеги, работа — все, абсолютно все связано с миром, в котором ей больше нет места. То, что когда-то соединило их, теперь разлучает. Какая ирония судьбы!

— Я знаю, что не справлюсь, Зик, — проговорила она упавшим голосом. — С нами, с нашим браком. Не справлюсь.

В этот момент дверь отворилась, и в вестибюль вошла молодая японская пара с двумя возбужденными маленькими девочками, что-то радостно восклицавшими на родном языке.

Мелоди улыбнулась.

— Это снег, — объяснила японка на великолепном английском. — Они очень хотели, чтобы на Рождество пошел снег. Тогда Санта-Клаусу и его оленям будет легко везти сани.

— Это очень важно, — согласилась Мелоди и, посмотрев на девчушек, добавила: — Не забудьте оставить оленям несколько морковок. Они очень устанут, развозя подарки.

Дети засмеялись. Мелоди не была уверена, поняли ли они ее слова, а обернувшись к Зику, увидела, что он задумчиво смотрит на нее.

— Как насчет детей, которых мы хотели когда-нибудь завести? — спросил он спокойно. — Как дети вписываются в будущее, которое ты себе уготовила?

Она посмотрела на свои руки и позволила густым светлым волосам упасть на лицо, скрыть его от Зика.

— Они… Они — нет, — прошептала Мелоди, зная, что если у нее не будет детей от Зика, то их не будет вообще. Она всегда принадлежала Зику душой и телом, хотя не могла больше быть рядом с ним.

— Понятно. — Его голос звучал тихо и напряженно. — Значит, ты решаешь за меня. Очень мило. А если я протестую против лишения меня права на отцовство?

— Ты можешь иметь детей с кем-нибудь другим. — Она по-прежнему не смотрела на него.

— Если бы мы не находились в общественном месте, я прямо сказал бы, что именно думаю о твоем предложении. Ты всерьез считаешь, что кто-то может занять твое место? — продолжал Зик с плохо сдерживаемой яростью.