|
Она не могла перепрыгнуть через них или пройти между ними. Она могла только крутиться и прыгать со стороны в сторону, изгибаясь своим телом, чтобы уклониться от ударов. И каждый раз, когда она отскакивала от одной змеи, она оказывалась досягаема для другой, так что ей приходилось носиться со скоростью света. В любом направлении она могла двигаться лишь на небольшое расстояние и крючковатые головы угрожали ей каждую секунду. Только замбульская танцовщица могла выжить в этом мрачном квадрате. Она сама превратилась в смутное движущееся пятно. Удары проходили мимо нее всего на толщину волоса, но они проходили мимо, когда она противопоставила мелькающие ступни, гибкие руки и ноги, быстрые глаза против ослепительной скорости чешуйчатых демонов, которых ее враг создал колдовством из воздуха. Откуда-то донеслась тонкая ноющая музыка, смешивающаяся с шипением змей, словно злой ночной ветер проносился через пустые отверстия черепа. Несмотря на то, что ей приходилось двигаться с максимальной стремительностью, она осознала, что удары змей перестали быть случайными. Они подчинялись мрачным звукам сверхъестественной музыки. Они наносили удары в страшном ритме и волей-неволей вращениям и изгибам ее тела пришлось подстроиться под этот ритм. Ее отчаянные движения превратились в танец, по сравнению с которым неприличная заморская тарантелла показалась бы спокойной и сдержанной. Уставшая от стыда и ужаса, Забиби услышала ненавистный веселый голос своего палача. — Танец Кобр, моя милая! — засмеялся Тотрасмек. — Так танцевали девушки, приносимые в жертву Хануману столетия тому назад, но никто еще не танцевал с такой красотой и изящностью. Танцуй, девочка, танцуй! Сколько времени ты сможешь избегать зубов Ядовитого Народа? Минуты? Часы? Наконец ты устанешь. Твои быстрые, уверенные ноги начнут спотыкаться, твои бедра замедлят свое вращение. Затем отравленные зубы начнут глубоко впиваться в твою плоть, похожую на слоновую кость… Занавеска за ним дернулась, будто от порыва ветра, и Тотрасмек вскрикнул. Его глаза расширились, а руки конвульсивно схватились за яркую сталь, которая вышла из его груди. Музыка резко оборвалась. Девушка покачнулась от головокружения в своем танце, вскрикнув от ужасного предчувствия укусов ядовитых зубов… но только четыре струйки безвредного голубого дыма поднялись к потолку вокруг нее, когда Тотрасмек повалился головой вперед с дивана. Из-за занавески вышел Конан, вытирая свое широкое лезвие. Поглядев на нее из-за укрытия он увидел, что девушка отчаянно танцует между четырьмя извивающимися спиралями дыма, но он догадался что ей они представляются совсем по другому. Он понял, что нужно убить Тотрасмека. Забиби села на пол, тяжело дыша, но когда Конан отправился к ней, она вновь поднялась, хотя ее ноги дрожали от изнеможения. — Флакончик! — выдохнула она. — Флакончик! Тотрасмек все еще сжимал его своей коченеющей рукой. Девушка безжалостно вырвала его из скрюченных пальцев, а затем начала яростно обыскивать его одежду. — Какого дьявола, что ты там ищешь? — спросил Конан. — Кольцо… он украл его у Алафдала. Это наверное случилось, когда он безумный бродил по улицам. О Сет! Она поняла, что у Тотрасмека его нет. Тогда она начала прыгать по комнате, срывая обивку дивана, занавески, разбивая установленные сосуды. Вдруг она остановилась и откинула мокрый локон со своего глаза. — Я забыла о Баал-птеоре! — Он сейчас в Аду с разбитой шеей, — успокоил ее Конан. При этой новости она испытала мстительной удовлетворение, но спустя мгновение яростно выругалась. — Нам нельзя здесь оставаться. До рассвета осталось совсем мало времени. Младшие жрецы могут в любое время ночи зайти в часовню и если нас застанут здесь, рядом с этими телами, то эти люди разорвут нас на куски. |
