— Ну что я могу сказать? Я живу, чтобы дразнить старого доброго Апполиона.

Кириан взял пакет со льдом из рук Юлиана и отступил назад.

— Так что с тобой случилось? Мне сказали, что Скипио приказал убить тебя и твою семью.

Юлиан фыркнул.

— Только не говори, что ты поверил в это. Это Приап уничтожил мою семью. Когда я обнаружил их мертвыми, у меня случился один из «кириановых моментов», во время, которого я начал на него охоту.

Кириан удивленно приподнял бровь. Насколько он знал, Юлиан за всю жизнь не совершил ни одного импульсивного поступка. Этот мужчина всегда был спокойным и собранным, независимо от обстоятельств. Это была одна из черт его характера, которую Кириан любил больше всего.

— Ты совершил что-то безрассудное?

— Да, и заплатил за это.

Он скрестил руки на груди и встретил взгляд Кириана.

— Приап наложил на меня проклятие свитка. Я две тысячи лет пробыл секс—рабом, пока моя жена не освободила меня.

Кириан недоверчиво выдохнул. Он слышал о таких проклятиях. Это была адская боль, и его гордый друг наверняка тяжело это переносил. Юлиан никогда не позволял никому управлять своей жизнью. Даже богам.

— И это меня ты называешь сумасшедшим, — произнес Кириан, — По крайней мере я противостоял лишь римлянам. Ты же пошел против пантеона.

Юлиан протянул ему тюбик с мазью от ожогов. Когда он заговорил, его голос звучал глухо и сдержанно.

— Я хотел бы знать, когда я ушел, что случилось с…

Кириан взглянул на него и увидел агонию в глазах друга, в этот момент он понял, чем была вызвана такая боль, что Юлиан даже не мог упомянуть об этом.

Даже сейчас, он сам скорбел о сыне и дочери Юлиана. Голубоглазые и розовощекие, они были настолько прекрасными и полными жизни, что это невозможно было описать. Одни они заставляли сердце Кириана сжиматься от зависти.

Боги, как он хотел свою собственную семью и детей. Каждый раз, когда Кириан видел Юлиана дома, он жаждал такой жизни.

Это было все, чего он всегда хотел. Мирный очаг, дети, которым он мог бы дарить свою любовь и жена, которая любила бы его. Такие простые собственно вещи. И все же, они вечно ускользали от него.

Теперь, когда он стал Темным Охотником, эти желания вообще были неосуществимы.

Кириан не мог представить себе ужас, который чувствовал Юлиан всякий раз, вспоминая о своих детях. Он сомневался, что хотя бы еще один мужчина на свете, обожал своих детей так, как Юлиан. Хантер помнил, как однажды пятилетний Атолик заменил конские волосы на шлеме Юлиана на перья, как подарок, перед тем, как они отправились в бой.

Юлиан был одним из самых опасных генералов македонской армии, однако он предпочел с гордостью носить этот подарок перед лицом своих воинов, чем ранить чувства сына.

Никто не посмел засмеяться. Даже Кириан.

Он прочистил горло и отвел взгляд.

— Я похоронил Каллисту и Атолика во фруктовом саду, выходящем на море, где они обычно играли. Семья Пенелопы позаботилась о ней, а тело Ясона я отправил отцу.

— Спасибо.

Кириан кивнул.

— Это было самое малое, что я мог сделать. Ты всегда был для меня, как брат.

Юлиан неохотно рассмеялся.

— Полагаю, это объясняет, почему ты выпрыгивал из штанов, лишь бы только вывести меня из себя.

— Ну, кто-то же должен был. Даже в двадцать три ты был слишком серьезным и суровым.

— В отличие от тебя.

Кириан смутно помнил того себя, которого знал Юлиан много веков назад. Он был беззаботным и всегда готовым к битве. Пылким и упрямым.

Удивительно, как Юлиан не прибил его. Терпение этого мужчины не знало границ.

— Славные дни бурной молодости. — С тоской сказал Кириан.

Глядя на плечо, он нанес на ожог успокаивающую мазь.