Валериус повернулся к слугу.

— Приведи мою любовницу.

Как только слуга ушел, он вернулся к Кириану. Он вздохнул так, как будто был разочарован.

— Кажется, наше время подошло к концу. Если твои отец так отчаянно хочет твоего возвращения, тогда это лишь вопрос времени, пока он не выдвинет против меня свои войска. Я же не могу дать ему шанс действительно спасти тебя. Так ведь?

Кириан закрыл глаза и отвернулся от ухмылки Валериуса, светившейся триумфом. Мысленно, он снова видел отца в тот последний, судьбоносный день, когда они оба стояли, друг напротив друга, посреди тронного зала. Юлиан окрестил этот день Битвой Титанов. Потому что ни он, ни отец не желали слушать или уступать.

Он помнил слова, которые сказал отцу. Слова, которых ни один сын не должен говорить родителям.

И эта боль была во стократ сильнее, чем все, что сотворил с ним Валериус.

Пока он скорбел о своих действиях, дверь в пыточную отворилась, впуская Теоне. Она вошла в комнату с высоко поднятой головой, словно королева при дворе. Его жена остановилась рядом с Валериусом и одарила его теплой, соблазнительной улыбкой.

Кириан глазел на нее, когда вся полнота ее предательства обрушилась на него. Пусть это будет кошмаром. Зевс милосердный, не позволяй этому быть правдой.

— Знаешь, Кириан, — сказал Валериус, обнимая Теоне и зарываясь в ее шею. — Я хочу похвалить твой выбор жены. Она несравненна в постели, не так ли?

Это был самый жестокий удар, который ему когда-либо наносили.

Теоне встретила взгляд Кириана без стыда, пока Валериус кружил вокруг нее, сжимая руками ее грудь, лаская. На лице женщины не было любви. Раскаяния. Ничего. Она глядела на него, как будто он был незнакомцем.

Это потрясло его до самой глубины израненной души.

— Пойдем, Теоне, давай покажем твоему муженьку, что он прервал той ночью, когда вернулся домой.

Валериус снял застежку ее химатиона, позволяя тому упасть на пол. Он притянул обнаженное тело женщины в объятия и поцеловал ее.

Сердце Кириана раскололось на части при виде Теоне, снимающей доспехи Валериуса. При виде того, как жадно она принимает его прикосновения.

Не в силах выносить этого, он закрыл глаза и отвернулся. Но он все равно слышал их. Слышал, как его жена умоляет Валериуса взять ее. Слышал, как она стонет от наслаждения. И когда Теоне достигла оргазма в руках его врага, он почувствовал, как его сердце иссохло и умерло.

В конце концов, Валериусу удалось сломить его.

Кириан позволил боли захватить себя. Позволил ей заполнять его, пока он не перестал чувствовать что-либо. Ничего кроме полного и абсолютного опустошения.

Когда они закончили, Валериус медленно подошел к нему. Он вытер влажную руку о лицо Кириана и тот проклял запах, который так хорошо знал.

— Ты можешь хотя бы представить себе насколько я люблю аромат твоей жены на своей коже?

Кириан плюнул ему в лицо.

В ярости, Валериус схватил со стола клинок и беспощадно вонзил его в живот Кириана. Тот выдохнул, когда холодный металл проник в его тело. Валериус со злобой двинул запястьем, проворачивая нож и вгоняя его глубже.

— Скажи мне, Теоне, — спросил Валериус, не отводя взгляда от Кириана, вынимая клинок, оставляя его слабым и дрожащим. — Как мне убить твоего мужа? Может мне обезглавить его, как подобает принцу?

— Нет, — ответила она, заворачиваясь в химатион и закрепляя его брошью, которую Кириан подарил ей в день свадьбы. — Он дух и стержень Македонских повстанцев. Ты не можешь позволить, чтобы из него вышел мученик. Если бы я была на твоем месте, я бы распяла его, как обычного вора. Пусть он на своем примере покажет всем врагам Рима, что атакуя вас нельзя добиться ни доблести, ни чести.

Валериус жестоко улыбнулся, а потом повернулся к ней.

— Мне нравится ход твоих мыслей.