|
— Тони вечно мне за это выговаривал. Но я всегда так поступала, тут уж я ничего не могу с собой поделать. Стоит мне столкнуться с человеком, ну, по-настоящему талантливым, с таким, кого наделил даром сам Господь Бог, и мне никак не удержаться: мое первое побуждение — поступить именно так, как я поступила с вами. Не знаю, что это, может, просто ревность. Вот порой вы видите вокруг себя женщин, и все они какие-то невзрачные. И вдруг в ту же комнату входит красавица: их от этого корчит, они готовы глаза ей выцарапать. Когда я встречаю кого-нибудь, кто похож на вас, со мной происходит то же самое. В особенности если такое случается неожиданно — как это было сегодня — и застает меня врасплох. То есть вот вы тут сидите, я принимаю вас за обыкновенного человека из публики, а потом вдруг… вдруг оказывается, что вы совсем не такой. Понимаете, о чем я? Во всяком случае, я пытаюсь вам втолковать, почему я раньше повела себя так гадко. У вас были все основания на меня вскинуться.
В тишине глубокой ночи мы оба помолчали. — Что ж, я вам признателен, — проговорил я наконец, — признателен вам за эти слова. Линди внезапно выпрямилась: — А теперь сюрприз! Погодите здесь минутку, не двигайтесь. Она направилась в соседнюю комнату, и я слышал, как она там выдвигает и задвигает ящики комода. Вернулась она, держа перед собой обеими руками какой-то предмет — но что именно, понять было нельзя из-за наброшенного на него шелкового платка. Линди остановилась посередине комнаты. — Стив, я хочу, чтобы вы подошли и взяли это. Это должно выглядеть как церемония награждения. Я растерянно поднялся с дивана. Когда я приблизился к Линди, она сдернула платок и протянула мне блестящую безделушку из бронзы: — Вы полностью этого заслуживаете. Это ваше. Джазмен года. А может, и всех времен. Примите мои поздравления. Линди вложила безделушку мне в руки и легонько поцеловала меня в щеку сквозь повязку. — Благодарю вас. Вот уж действительно сюрприз. Очень приятный на вид. А что это такое? Аллигатор? — Аллигатор? Да ну, что вы! Это парочка целующихся херувимов — и премиленькая. — А-а, да, теперь я вижу. Что ж, Линди, спасибо. Даже не знаю, что и сказать. В самом деле красотища. — Аллигатор! — Простите. Это мне так показалось оттого, что у одного из них нога больно уж далеко вытянута. Теперь вижу. В самом деле красотища. — Так, это ваше. Вы этого достойны. — Я тронут, Линди. Право же, тронут. А что тут такое внизу написано? Не взял очки. — Там написано: «Джазмен года». А что другое могло быть там написано? — Там так и написано? — Конечно, именно так. Я вернулся к дивану со статуэткой в руках, сел и задумался. — Послушайте, Линди, — помолчав, сказал я. — Я об этом экземпляре, который вы мне сейчас преподнесли. Но разве возможно такое — да нет, — чтобы вы натолкнулись на него во время одной из ваших ночных прогулок? — Возможно. Конечно же, возможно. — Понятно. Но разве возможно — да нет, — что это настоящая награда? То есть тот самый приз, который собирались вручить Джейку? Линди ответила не сразу. Потом, не меняя застывшей позы, сказала: — Разумеется, настоящая. Какой был бы смысл преподносить вам какое-нибудь старое хламье? Должна была свершиться несправедливость, а теперь восторжествовала истина. И это главное. Да-да, дорогуша, вот так. Вам же ясно, что только вы достойны этой награды. — Ценю ваше мнение. Но это… это, э-э… что-то вроде кражи. — Кражи? Не вы ли вчера сказали, что этот Джейк полное ничтожество? Что он шарлатан? А вы гений. |
