— Джек, нельзя это забирать, ведь посетители вперед заплатили.

Джек посмотрел на мать.

— Я достал твой чемодан со шкафа и положил на кровать. Ступай наверх и собери его, сегодня ты уезжаешь.

— Куда ты меня везешь? — испугалась Норма.

— Не знаю.

— Я не брошу Пита, — сказала она.

— Мы возьмем его с собой, — ответил Джек, хотя, по его мнению, Пит вряд ли мог пережить долгое путешествие.

Джек остался караулить в коридоре, а Норма отправилась наверх собираться.

— Джек, — заговорил премьер-министр, — я человек, в принципе, терпимый, но крэк для меня — это своего рода рубеж, и я себя чувствую прямо-таки неприятно. Я понимаю, что для вас тут нет ничего особенного, Джек, но должен признать, что я вроде как шокирован, так сказать. Джек, ваша обязанность немедленно увезти меня отсюда. Звоните Али, пускай сейчас же приедет. Джек злобно сказал:

— В случившемся я обвиняю вас. Вы знаете о крэке уже десять лет, и вы на него хрен положили. Убежали и сунули свою умеренную башку под одеяло, притворились, что крэк — просто такая гадость, которая сама собой пройдет, если не дергаться и делать вид, что его нет. А он вот! — заорал Джек. — В доме моей матери!

Из премьер-министра хлынула статистика. Он сослался на миллионы, потраченные на профилактику наркомании, сказал, что X процентов чего-то там потрачено на одно, и Y процентов чего-то еще выделено на другое, а в течение очередного финансового цикла планируется потратить Z процентов от X процентов.

Джек заорал:

— Ну да, а Иисуса предали восемь с половиной процентов его учеников! Проценты ничего не значат, статистика — просто херня!

Премьер-министр сообщил:

— Правительство потратило четыре с половиной миллиона фунтов на исследования.

А Джек зарычал:

— Связанная с крэком преступность обходится нашей стране в миллиарды. Вот что я вам скажу, Эд, у моей матери в гостиной сейчас целая орава экспертов по наркомании — почему бы нам не пойти туда и не поучиться у них? Вашему правительству это не будет стоить ни шиша.

Ивонна уже вполне освоилась с управлением БМВ, она смело перестроилась на скоростную полосу и давила на педаль газа, пока не разогналась до девяноста миль в час. Погода была дрянь, и Ивонна жалела, что не надела желтый кашемировый кардиган, который купила в Марбелье. Она включила печку и покрутила ручку настройки магнитолы, ища музыку поприличнее: Фрэнк Сипатра, Нил Даймонд, «Куин» — что-нибудь мелодичное, чтобы можно было подпевать. Но нашла только удручающие британские новости. В крикет продули, на западе страны потоп, шоссе М25 закрыто на несколько часов, а завтра Эдвард Клэр вновь приступит к обязанностям премьер-министра, и дети премьер-министра выступили с заявлением, прося оградить личную жизнь их матери. И как это она так долго прожила в Англии, подумала Ивонна. По сравнению с Марбельей тут полная дрянь. Разве можно в Англии позавтракать на залитой солнцем террасе, в окружении бугенвиллий, прихлебывая свежевыжатый апельсиновый сок, лакомясь круассанами с настоящим кофе, любуясь бирюзовым морем? Черта с два. А разве можно разгуливать по Лестеру зимой в белой джинсовой юбке, золотистых сандалиях и с сумочкой им в тон и не выглядеть при этом дебилкой? Нет. А можно в Англии перекусить на улице в десять вечера, не отморозив титьки? Вряд ли.

Ивонна точно помнила 1990 год — тогда она сама себя запустила. Она лежала в спальне, поправляясь от гриппа, и нечаянно подслушала, как Дерек по телефону ведет с одним из приятелей бессвязную беседу о купленной с рук садовой постройке. Она явственно услышала слова Дерека:

— Ну, мне пора в постель, к своей туше.

Туша в постели.