Мир вокруг проявлялся постепенно. Сначала я стал слышать.

– Храм! В комнате Серого лезут… Я к дверям, кто-то здоровый скребется, Палт, Ворон, пошли со мной…

Ударов пять сердца были слышны только топот сапог и непонятная возня вокруг.

Волосы кто-то погладил рукой.

– Пить, – прошептал я.

– Сейфас, плинесу, – прозвучал детский голосок Марны.

Через меру по моим губам потекла струйка жидкости и стекла по щеке на подушку.

– Не так. Надо голову сначала поднять. – Слабые руки Карна неумело приподняли мою голову.

С трудом разлепив ссохшиеся губы, смог сделать три маленьких глотка.

– Мофет, кушать?

– Ему нельзя. Тетя Софья говорила. Сейчас схлынут, и позовем ее.

Через полчасти появилось зрение. Веки были тяжелыми, как свинец. Осыпавшаяся с потолка штукатурка образовала брешь, по форме похожую на лошадиную голову, и открыла взору находящийся под ней массив досок. «Никогда раньше не обращал внимания на древность «Проклятого дома», – мелькнула мысль.

– Ляля Номан, а вы не фпите? – склонилось надо мной личико Марны.

– Нет, – ответил я, удивившись хрипоте своего голоса.

– А вы тофе фелей булете бить?

Произнести длинный ответ, да еще и на непонятный вопрос ребенка, просто не было сил.

– Что, очнулся? – В дверях появилась Софья. Она устало села на край кровати. – Как себя чувствуешь?

– Хреново. Что происходит?

– Нашествие, – ответил она. – Темные твари как с ума сошли. Кидаться – не кидаются, Серый говорит, охотники, бывало, переживали это дело, просто стоя на месте – звери пробегали мимо. Но наш дом они рассматривают как убежище и лезут во все щели. Пока отбиваемся.

– Со мной что было?

– Когда началось, половина одаренных потеряли сознание. На ногах остались дед, Эль да Яля с Серым. Ты провалялся дольше всех. Но после того как пришел в себя, снова умудрился потерять сознание.

– Очнулся? – В дверях стоял Савлентий. – Пока затихли, за водой сходим. Потом подойду. Позови Нейлу, пусть она посмотрит его.

Дед исчез так же внезапно, как и появился. В проеме прошли отец, эльф, какой-то мужик и Храм. Все в полном боевом облачении, отец даже в шлеме. Храм, проходя мимо, подмигнул мне.

– Куда это они?

– За водой. Когда собирались, все взяли: овощи, крупы, лошадей, даже сено лошадям и инструменты в дом успели занести. А про воду забыли. Что было, лошади выпили. Вот уже второй раз за сутки к колодцу пробиваются. В прошлый раз Локку чуть руку не откусили.

Память услужливо подсказала, что Локк – один из хуторян, строящихся рядом. Вернее всего, мужик, шедший с отцом и остальными, тоже из них.

– Пойду за Нейлой схожу, – со вздохом произнесла Софья.

– С ней все нормально?

– Да как сказать, со здоровьем да, а остальное… тебе лучше дед расскажет.

Софья вышла. Где-то за изголовьем послышались какая-то возня и сопение. Судя по приближающемуся цокоту когтей, хасаны. Через меру два мокрых языка, обдавая не самым приятным амбре, вылизывали мне лицо.

– Я тоже рад вам. – На душе почему-то стало тепло.

– Ого, босоногий к нам вернулся. – В дверь вошел Серый. Единственный из всех, увиденных мной с момента восстановления зрения, в приподнятом настроении.