Валентина Мальцева. Ностальгия по чужбине. Книга первая
«С точки зрения общественной морали, деятельность любой разведслужбы полностью и абсолютно аморальна…» МАРКУС ВОЛЬФ Шеф политической разведки «Штази» бывшей ГДР «Темнеет, но я уже зажег черный свет моей души…» ДЖОН ЛЕ КАРРЕ Светлане Иосифовне Змудь, за все тридцать лет Бестселлеры с продолжением Обращусь к утверждению Вольтера, которое стало весьма расхожим, но истина от частого употребления истиной быть не перестает: «Хороши все жанры, кроме скучного». Иногда доводится слышать иное: «Книга хорошая, но… скучная». Как может быть хорошим сочинение, сквозь которое продираешься, будто сквозь тягостные испытания, и которое невозможно дочитать до конца? Слышится порой и такое гордое откровение: «Я пишу для себя!» Подобный сочинитель напоминает фармацевта, который лишь сам принимает изготовленное им лекарство, или пекаря, который в одиночку поедает хлеб, который печет. На мой взгляд, настоящий писатель живет ради читателей! Не сомневаюсь, что Йосеф Шагал это убеждение разделяет… Надо, однако, чтобы авторское перо не только само стремилось к читателям, но и было ими востребовано и даже стало для них желанным. То, что пишет Йосеф Шагал, мало назвать литературой читаемой — это книги, перечитываемые, а то и зачитанные (не хочу сказать, что «до дыр», поскольку издания ТЕРРЫ полиграфически не только изысканны, изящны, но и прочны). Итак, речь идет об авторе талантливом, умеющем завлечь, увлечь читателей и надолго удержать их возле себя. Очень важно, меж тем, как и чем именно он нас завораживает. Безусловно, сюжетом… Но чтобы роман можно было причислить к литературе подлинной, этого недостаточно. Шагаловские сюжеты, властно не отпускающие нас от себя, повествуют о событиях значительных. Они неотторжимы, разумеется, от определенной эпохи, а вот проблемы, кои в связи с ней художественно исследует автор, общечеловечны и временем не ограничены. Романы — о политических фантасмагориях, связанных с конкретным режимом, но теми необычайностями не зажаты в тиски. Напротив, идеалы непримиримого противостояния смелости и благородной находчивости коварству неполитической бесцеремонности, узнаваемы сейчас и будут узнаваемы завтра. Вообще книги конъюнктурно актуальные обречены на короткое существование, а проникнутые размышлениями о нынешнем и одновременно о вечном, о поступках и нравах, типичных для разных эпох и столетий (вот как многотомная эпопея Шагала!) могут рассчитывать на долголетие. Александр Дюма-отец создавал свои знаменитейшие многотомия чаще всего на фундаменте политических и исторических фактов. Но таким был только фундамент, а здания на нем вздымались по проектам, исполненным собственной изобретательности и подчас бурной фантазии. В результате, даже закованный в идеологические шоры Карл Маркс вынужден был в читательском запале признать, что «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» переживут все книги мира. И это отнюдь не исключено. Йосеф Шагал видится мне в жанре психологического и политического детектива поклонником Александра Дюма-отца. В основе шагаловской прозы — исторические реалии… Но как смел и порою даже дерзок полет авторского воображения! Да, прославленный «отец» угадывается… Правда, «сын Йосеф» уже не очень похож на Дюма-отца, но некоторые черты узнаю — и очень этому радуюсь. Наталья Кончаловская рассказала мне как-то такую историю… Завершив свое бессмертное полотно «Утро стрелецкой казни», ее великий дед Василий Суриков решил показать картину Репину. На полотне, как известно, стрельцы ждут своей страшной участи… Илье Ефимовичу картина поправилась, но он предложил одного стрельца уже повесить. Это, по его мнению, должно было произвести еще большее эмоциональное впечатление. |
