Кондуктор – ковровый жук – ожидает нас. Он открывает дверь с табличкой «Томас Гарднер» и впускает нас в маленькое купе без окон, где на полу лежит гобеленовый ковер, а на нем стоит кремовая кушетка. Затейливая напольная лампа отбрасывает мягкий свет на стены. Напротив кушетки – небольшая сцена с бархатным занавесом. Там вот-вот появятся воспоминания Томаса.

– Пожалуйста, присаживайтесь, перекусите пока, – говорит кондуктор – гораздо радушнее, чем раньше.

Повсюду распространились слухи о резне, которую учинила Алисса в зазеркальном мире. Она приобрела репутацию суровой, но мудрой Червонной Королевы, и мы, ее родители, также пользуемся уважением всех подземцев.

Мы с Томасом садимся рядышком на кушетку. Слева стоит столик, покрытый кружевной салфеткой, а на нем тарелка, полная лунного печенья.

Я беру печенье и протягиваю Томасу. Он откусывает половину, смахивает светящиеся крошки, которые падают ему на брюки, и протягивает мне остальное.

Меня охватывает тошнота. Я списываю это ощущение на голод и грызу слоеное печенье с нежной миндальной глазурью. Кондуктор своей тонкой лапкой нажимает кнопку на стене, и я тут же напрягаюсь. Занавес расходится, появляется киноэкран.

– Представьте мысленно лицо мужа, глядя на пустой экран, и вы переживете его прошлое, как будто оно происходит сегодня.

Жук выключает лампу и закрывает дверь.

Я стискиваю руку Томаса. В последний раз, когда я была здесь, я наблюдала за прошлым мужа без его ведома, и увиденное оказалось так ужасно, что я решила навсегда скрыть это от Томаса. И вот он тут – и сам поощряет меня заглянуть глубже. Пусть даже его присутствие утешает, я чуть не задыхаюсь от волнения.

Я отгоняю страх, вспоминая Томаса в детстве – таким, каким он предстал передо мной в тот день, когда я пришла сюда одна. Тогда его звали Дэвид Скеффингтон, и ему было восемь лет. Но на сей раз я представляю его несколькими месяцами раньше, когда он еще жил в Оксфорде, с родителями, двумя сестрами и братом.

На экране появляется образ, живой и яркий, и втягивает меня. Я словно расхожусь по швам, разлетаюсь на неровные кусочки – и собираюсь воедино на экране, после чего гляжу на всё глазами маленького Дэвида, разделяя его мысли, чувства и ощущения. У него счастливое детство, полное приятных моментов… козы на ферме, за которыми он ухаживал вместе с папой, игры с сестрами и братом среди холмов, окружающих дом, дальние прогулки и пикники, нежный мелодичный голос мамы, читавшей мальчику сказки на ночь. Но однажды вечером к нему явилась величественная компания рыцарей в красных и белых туниках – тех же самых, которые два года назад пришли за его братом.

Мама плачет при появлении неожиданных гостей и кричит, что они ни в одну семью не приходят дважды. Но папа утешает ее, уверяя, что лично их позвал, поскольку у него с самого начала были подозрения. Потом он отводит Дэвида в полутемную комнату, чтобы с ним могли побеседовать.

Один из рыцарей, седобородый, в красной тунике и кольчуге, открывает в темноте зеркальный лабиринт. Он щелкает выключателем, зажигая белые лампочки на рамах. Каждое зеркало установлено таким образом, чтобы отражать другое, создавая иллюзию бесконечности.

– Прогуляйся по лабиринту, паренек, – говорит рыцарь. – И расскажи мне, что ты видишь.

Дэвид бродит там и поначалу не видит ничего, кроме тысяч отражений самого себя. Затем в одном из отдаленных зеркал он замечает какое-то движение и силуэт странного существа. Он поворачивается и обнаруживает такие же шевеления в каждой пластине серебристого стекла. Стоит моргнуть – и тени обретают ясность. Открывается странный, пугающий мир. Огромные безобразные птицы с двумя парами крыльев ковыляют по усыпанной пеплом земле, вместо того чтобы лететь. Темно-красные филины, вдвое больше кондоров, парят над головой, хватая длинными зубастыми языками всех, кому достанет смелости подняться в пламенеющее небо.