– Я слышал, но ни разу не видел, – осторожно произнес Фридрих.

– Увидите, – я повернулся набок и посмотрел на принца. – Вы, наверное, размышляете над тем, к чему я все это говорил? Так я поясню. Одно из обстоятельств, приведших меня сюда в виде обычного подпоручика – неудавшееся покушение на главу моей Тайной канцелярии. Его хотели отравить, и мне удалось его спасти только благодаря тому, что он брезгливый чистюля, и в практически полном отсутствии посторонних запахов, я сумел унюхать запах уже начавшего свое страшное действие яда. И сейчас в Российской империи существует приказ, за выполнением которых следят специальные люди, о том, чтобы принимать омовение ежедневно, и что если от человека будет сильно пахнуть, то его ждет вполне на мой взгляд заслуженное наказание. Лично я готов вас принять, ваше высочество, слишком уж несправедлив был с вами ваш отец, который еще и попытался втянуть меня и моих подданных, а самое главное царевну Елизавету в эту неприятную историю. Но вот теперь вам решать, согласны ли вы подчиняться правилам и обычаям, а также законам страны, готовой распахнуть перед вами двери? Вы подумайте, ваше высочество, от некоторых привычек очень непросто отвыкнуть, – я уже не улыбался. Фридрих всё так же был предельно сосредоточен.

– Нам нужно собираться на обед, ваше императорское величество, – он сел и передернул плечами. Одет принц был почти так же как и я. – После купания я чувствую усталость, но это приятная усталость, а тело мое словно налилось небывалой свежестью. Думаю, что смогу отринуть некоторые мои привычки и принципы, если они будут противоречить принятым на моей новой родине законам.

После обеда принц Евгений предложил всем прогуляться по саду, чтобы скоротать время перед ассамблеей. Задерживаться мы уже не могли, и так слишком много времени проторчали в Пруссии, поэтому все развлечения носили сжатый формат, и максимум, что удавалось сделать, это Румянцеву переброситься парой слов с послами, если в странах, через которые мы проезжали, были наши послы.

Фридрих почти все время проводил с теми двумя господами, которые отправились с ним. Как выяснилось, Ганс – это друг детства, почти как Шереметьев при мне, и был этот Ганс архитектором, несмотря на молодость уже подающим большие надежды. Второй оказался флейтистом и учителем Фридриха, который был помешан на игре на флейте. Сблизиться он ни с кем не стремился, да и представители миссии немного сторонились опального принца, из-за все еще живых воспоминаний произошедшего во дворце. Сейчас же я увидел, как Фридрих весьма решительно подходит к Петьке, таща за собой на буксире архитектора.

– У вас ее глаза, ваше императорское величество, – я резко обернулся и уставился на подошедшего ко мне принца Евгения. От подошел так тихо, что я не заметил, и теперь никак не мог успокоить колотившееся сердце. – Шарлотта Кристина не казалась мне счастливой, уезжая к вашему отцу. Никто не сомневался, что этот брак будет катастрофой, что и произошло в итоге. Но кое-что у них все-таки получилось создать вместе, – он указал рукой вперед. – Не хотите прогуляться, ваше императорское величество? Составить компанию старому солдату, слишком долго обманывающему смерть, чтобы не понимать: она уже ждет, распахнув свои жадные объятья.

Не говоря ни слова, я медленно пошел рядом с ним, возвышаясь над невысоким принцем, наверное, на целую голову.

– И все-таки, как вы меня узнали, ваше высочество? Мы ни разу не встречались, а веду я себя максимально корректно, чтобы не быть узнанным.