|
Сполз по стенке и странно скорчился, словно присел по большой нужде и заснул. — Я топор вовремя развернул, жить будет… наверно, — сухо сказал Фрэнсис. — Идем отсюда. — Куда? — На остров, заберем остатки припасов. — А как же Лариса? — А как мы ее найдем? — Этот сказал, что на Сеятеле. Их можно разыскать. — В любом случае — не сейчас. Лучше пойти ночью. Их больше, а у нас только топор… Кстати, держи. Футболист протянул оружие Антону, но тот покачал головой: — Оставь себе. У тебя лучше получается. Да и лук ты пока не сделал. Фрэнсис безразлично пожал плечами. На острове их ждал пренеприятнейший сюрприз: кто-то навестил бункер и забрал все, что там обнаружил, а также угнал байдарку. Раскопали даже могилу профессора — видимо, проверяли, не схрон ли это. Цедя сквозь зубы ругательства, Антон забросал яму землей, пока камерунец ходил по берегу и что-то прикидывал. Еще бы, у них опять ничего не осталось, кроме топора да одежды… Пришли почти к тому же, с чего и начинали. А ведь еще надо было найти Ларису. Хотя есть ли в этих поисках смысл? А если банда уйдет с Сеятеля? А если схватится с былинниковцами? — Скоро начнет темнеть, как мне кажется, — задумчиво сказал Фрэнсис, подходя к могиле и хрустя ветвями. — До Сеятеля далеко идти? Я плохо знаю эту местность. — Что, и в музее паровозов не был? — Представь себе, нет. — Прилично идти. Поплыли обратно, все равно здесь больше нечего делать. Осточертевший плот покачивался на мелкой волне, пошел холодный дождь, солнце спряталось за низкими тучами. Антон взял весло, хотя сейчас ему меньше всего хотелось куда-то плыть. Забиться бы в бункер, уснуть, плюнуть на все… Знакомое ощущение. Такое с ним обычно происходило, когда надо было ехать, скажем, на железнодорожный вокзал или в аэропорт. Любые поездки сразу кажутся ненужными, глупыми, то ли дело — дома почитать книжку, накрывшись пледом и попивая горячее какао. Тут, правда, ни пледа, ни какао уже не предвидится… — Хреново, правда? — послышался голос Фрэнсиса, который аккуратно размещался на плоту, стараясь не сверзиться в воду. — Что? — не понял поначалу Антон. — Хреново себя чувствуешь, правда? Я — очень. Ты говорил, твоя мать в Томске? — Не говори «твоя мать», пожалуйста, — попросил Антон. — Оно вроде правильно, но… как-то некрасиво звучит. — Твоя мама в Томске? — Да, мама и младшая сестра. Черт его знает, как туда теперь добраться. — А главное, имеет ли смысл? — Я уверен, что с ними все в порядке, — упрямо сказал Антон, загребая воду. Дождь усилился, противно бил по капюшону куртки. — Тогда почему ты сейчас плывешь со мной выручать Ларису? Почему не идешь в Томск? Наверное, это далеко, но дойти можно. — Да потому что я не знаю ни черта! Раньше я мог позвонить и спросить. Если не отвечал городской номер — звонил на мобильный, если не отвечала мама — звонил сестре… Соседке, в конце концов, тете Шуре… А сейчас — даже если я доберусь до Томска, ничего ведь не изменится! Вдруг я увижу пустую квартиру? Сгоревший дом? Да и потом, они же могли уснуть и проснуться вовсе не дома. — Вот поэтому я стараюсь о своих родных вообще не думать, — печально сказал Фрэнсис. — Мама, бабушка, сестры, братья… Я им помочь не могу, я не могу к ним отсюда попасть. Вообще никак. И я подумал: наверное, они просто хотят, чтобы я оставался жив. Даже если никогда их больше не увижу. А значит, я должен исполнить их желание. — Сколько сестер-то? — спросил Антон зачем-то. — Четверо. И пять братьев, все младшие. |
