|
Аккуратно поставил на пол у стенки. — Я бы Кирилой назвал. А если с отчеством проблемы, то, может, и Кирилычем. Кирилл Кириллович Реденс оказался ребенком спокойным и обстоятельным. Кушал и какал, как положено здоровому младенцу, плакал мало, спал хорошо. Зато Лариса слегка достала спутников, то и дело радуясь сама себе — дескать, как она справилась, вот, мол, баба, коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Друзья вначале поддакивали, потом это стало помаленьку надоедать, и в итоге Антон пообещал вытесать ей памятник из чурбака и установить во дворе, лишь бы она перестала. Лариса обиделась и дулась дня два, но потом наступило примирение. Антон к ребенку особого интереса не испытывал — не хлопотный и ладно. А вот Фрэнсис, на удивление, проявлял к маленькому Кириле прямо-таки отеческие чувства. Практически с первых дней он нянчил его, все время качал на руках, так, что Лариса даже начала выговаривать — мол, разбалует дитя, тот с рук слезать не будет. На что Фрэнсис спокойно ответил, что ребенку много ласки не бывает. А в такие времена и подавно. Так что сколько есть у него, Фрэнсиса, времени, столько и будет он маленького Кирилу баловать. — Послушай, мне лучше знать, я все-таки мать! — возмутилась Лариса. — Опять стихи, — улыбнулся камерунец, но тут же посерьезнел и сказал: — А у меня пять младших братьев и четверо сестер. Я почти профессиональная нянька! — А я думала, ты профессиональный футболист, — огрызнулась Лариса, уже понимая, что крыть ей нечем и что с Фрэнсисом в этом вопросе спорить бесполезно. Камерунец осклабился, празднуя свою победу. Но радовался он рано. С этого момента Лариса иначе как няньку его и не воспринимала. Маленький Кирила оказался почти на полном попечении камерунца, за исключением тех моментов, когда ребенка нужно было кормить. Лариса, как казалось Антону, даже обрадовалась такому раскладу. Все-таки не каждая женщина готова стать матерью только потому, что у нее родился ребенок. А Лариса, с ее характером и подавно. Командовать взрослыми мужиками и устанавливать закон и порядок — это пожалуйста. А вот что делать с младенцем, это она не очень хорошо понимала. Инстинкт инстинктом, а жизнь в обществе все-таки накладывает свой отпечаток. Так что, когда Принц взял на себя Кирилу, она явно вздохнула с облегчением и принялась за другие дела, каковых, разумеется, хватало. Пришла весна. Как и собирались, похоронили Кирилу Кирилыча. Могилку вырыли рядом с небольшим кладбищем, где лесник хоронил своих собак, и каждый холмик венчала жестяная пирамидка. Икон в доме не наблюдалось, потому возник вопрос, ставить ли крест. Фрэнсис, как человек слегка верующий, настаивал, атеисты Лариса и Антон были против. В результате припомнили славное боевое прошлое старика и установили обелиск со звездой, вырезанной из консервной банки. Звезду, к сожалению, покрасить в красный цвет было нечем, зато сам обелиск сделали из цельного куска дубового ствола — чтоб дольше простоял, не сгнил. Поскольку даже год смерти, не говоря уже о точной дате, указать не представлялось возможным, написали просто: «Кирилл Кириллович Шестаков». Когда снег сошел окончательно, и земля оттаяла, начали заниматься огородничеством. Антон никогда раньше не любил ковыряться на даче и старался по возможности игнорировать трудовые поездки под благовидными предлогами. А сейчас, поди ж ты, понравилось! Вскопав очередную грядку, Антон воткнул в землю древнюю лопату с новенькой рукоятью и вытер пот, натекший над бровями. К нему подошел Фрэнсис. — Перекур? — спросил он. — Давай закурим, товарищ, по одной, — согласился Антон. Курили они все тот же самосад, к которому совершенно привыкли. Сигареты с фильтром, с ментолом, со всякими вишневыми и кофейными вкусами безвозвратно ушли в прошлое, словно их никогда и не было. Антон было подумывал совсем бросить курить, но потом решил, что воздух вокруг стал таким свежим и чистым в сравнении со старыми временами, что его не грех слегка изгадить табачным дымком. |
