|
— Армейский? — Да. Только он был в Иркутске, когда все произошло. Точнее, они с мамой. А я осталась здесь после того, как папу перевели. Хотела идти своим путем, потому и в полицию полезла. Папа с мамой хотели, чтобы я пошла на юридический, я и решила: начну с самых низов. Романтика, блин. А если бы поехала с ними… Лариса, не договорив, махнула рукой и замолчала. Взяла банку из-под вина, заглянула внутрь, вылила в свой стакан оставшиеся граммов пятьдесят. — Ты про беременность? — понял девушку Фрэнсис. — Боишься, что мы не сможем тебе помочь? — Конечно, про беременность. — Лариса одним глотком выпила вино. — А помочь… сможете. Рожать-то я не боюсь, у нас в полиции были специальные курсы, я вас научу, что делать… — Черт! — вскрикнул Антон, подскакивая на табуретке. — Идиоты! Мы с тобой идиоты, брат! Ментов же давно учат роды принимать и пожарных, как в Америке! А мы с тобой хотели справочник для гинекологов искать… — Что, правда? — Лариса вытаращилась на Антона и расхохоталась. — Справочник? Где? — Ну, в ближайшем городке, например… — смущенно сказал Фрэнсис. — Дурачки, — Лариса тыльной стороной ладони утерла выступившие на глазах слезы. — Хоть бы спросили. — Не догадались, — буркнул Антон. — Ты, кстати, сама от нас скрывала вон сколько. Чего сразу не сказала, а? — Да я и сама дура, чего ж… Это как зуб больной: всегда думаешь, зачем к стоматологу идти, вдруг само пройдет? Так и я. Глупо, понимаю, но как-то не решалась сказать. — Кстати, насколько я понимаю в таких вещах, остался примерно месяц? — прикинул Фрэнсис. Лариса кивнула. — И что мы станем делать потом? — Жить дальше. Разберемся с огородом, как завещал Кирила Кирилыч. Я буду ребенка растить. — А молоко где брать? — спросил Антон и понял, что в очередной раз сморозил глупость. — Антош, ты совсем дикий какой-то, — с улыбкой ответила Лариса. — Ну не на молочной же кухне. — Я просто вспомнил, как двоюродный брат для дочки все время на эту кухню бегал, — принялся оправдываться Антон. — Но у его жены вроде молока не было. Слушай, а потом как? Ну, через год или там два. Нельзя же ребенка постоянно грудью кормить. Он творог всякий ест, кашу или чего там… — Через год или два и посмотрим. Коровы же не вымерли. Еще всякие олени есть… Козы… Что-нибудь придумаем. — Между прочим, я умею доить козу, — с гордостью произнес Фрэнсис. — В Париже научили? — съехидничал Антон. — Нет, бабушка в деревне, в Камеруне. А вот ты не умеешь, бледнолицый! Антон в шутку набросился на Фрэнсиса и повалил его на лежанку. Некоторое время они боролись. Победил, естественно, более развитый физически футболист. Щелкнул на прощание Антона по лбу и отпустил, сказавши: — Это тебе за моих предков, которых вы угоняли в рабство! — Никого мы не угоняли, — обиделся Антон. — Я и сейчас пашу, как камерунец! Кто вчера дрова колол, пока ты дрых? — Ну тебя, — отмахнулся Антон. — Давайте, может, споем? Поскольку Киркоров где-то занят, а телевизора у нас нет… — Запросто, — сказал камерунец и неожиданно для всех затянул: Если на празднике с нами встречаются Несколько старых друзей, Все что нам дорого, припоминается, Песня звучит веселей. Ну-ка, товарищи, грянем застольную, Выше стаканы с вином, Выпьем за Родину нашу привольную Выпьем и снова нальем. Антон с Ларисой оторопело переглянулись, после чего девушка уверенно подхватила: Выпьем за тех, кто командовал ротами, Кто замерзал на снегу, Кто в Ленинград пробивался болотами, Горло ломая врагу! Встанем, товарищи, выпьем за гвардию, Равной ей в мужестве нет. |
