|
Прикинув, что леснику помощь нужнее, чем Фрэнсису, Антон неуклюже завалился на поверженного Кабана и принялся месить его кулаками. Больше он ничего не помнил… Очнулся Антон на Ларисиной лежанке. За занавеской была слышна какая-то суета, и он было вскинулся, подумав, что там продолжается бой. Но ткань тут же уползла в сторону, и перед Антоном возник камерунец со стаканом водки. — Выпей, — приказным тоном сказал он. — Тебе нужно. Антон не стал спорить и высосал противную полувыдохшуюся жидкость. Его замутило, но почти сразу стало легче. Сильно болели руки — он посмотрел на разбитые костяшки, поморщился, попытавшись шевелить пальцами. — Ты два пальца вывихнул, — пояснил Фрэнсис. — Я вправил, я такое умею. Антон поднялся с лежанки, и его слегка повело в сторону. Перед глазами поплыли цветные круги. Он плюхнулся обратно и спросил заплетающимся языком: — Что со мной? — Во-первых, ты только что выпил стакан водки, — напомнил камерунец. — Во-вторых, ты бил этого Кабана, а потом потерял сознание. Мы тебя положили сюда. — А что с остальными? — Двоих убила Лариса. А остальных… остальных Кирила Кирилыч ножом добил. Антона никак не тронули эти слова. К ним в дом пришли людоеды. Людоеды хотели их убить и разделать на мясо, а Ларису забрать с собой. Они убили людоедов. Все правильно, так и надо. — Вы с Ларисой оставайтесь здесь, отдыхайте, — продолжал тем временем футболист. — Мы с Кирилой Кирилычем погрузим мертвецов на санки, у него в сарае есть, и отвезем подальше. Там выбросим — звери растащат. — А если их хватятся? Этот Платон запросто мог сказать своим, куда отправился. — Да нет, Кирила Кирилыч говорит, он по жизни одиночка. Вряд ли, говорит. А если придут — получат. У нас теперь три ружья и этот карабин, похожий на автомат Калашникова, и еще пистолет — он у Платона был. Отобьемся. — Вам точно помощь не нужна? Антон попытался снова встать с лежанки, но Фрэнсис с улыбкой толкнул его обратно: — Лежи, лежи. Справимся. Антон послушно лег и тут же провалился в сон. Снилась какая-то дрянь, что-то черное и клыкастое, лезущее со всех сторон, и он был рад, когда из сна его вытащил голос Ларисы: — Антоша, что ты? Кошмар приснился? Антон открыл глаза. Лариса сидела рядом с чашкой в руках. — Вот, водичка, — ласково сказала она. Антон выпил. — А Фрэнсис с дедом не вернулись еще? — Вернулись, вернулись. Силки пошли проверять. Кирила Кирилыч расстроился очень. Сам не свой. — В смысле? Почему? — Платон же заставил его человечину есть. «Опоганился я, — говорит, — ребята…» Мы его успокоить пытались — мол, не человечина это никакая, издевался над тобой Платон. А он кусок кожи от мяса показывает, а там татуировка… Лариса помолчала: — Не нравится он мне. Как бы не сделал чего с собой. Лариса оказалась права. Кирила Кирилыч захирел, плохо ел, только пил трофейную водку и лежал на своей старенькой кровати, повернувшись лицом к стене. Еще пару раз сходил с Фрэнсисом и Антоном проверить силки, а потом велел делать это без него. Разговаривал односложно, что-то бормотал себе под нос… Короче, это сделался совсем не тот Кирила Кирилыч, что встретил их в этом домике в конце августа. Закончилось все просто: ночью они проснулись от близкого выстрела. Старичок лесник сидел на крылечке. Разувшись, он приставил ствол своего любимого ИЖ-12 к подбородку и пальцем ноги нажал на курок. — Как профессор… — уныло сказала Лариса. — Профессор почище кончил, — брякнул зачем-то Антон и прикусил язык. На столе они обнаружили записку, придавленную пепельницей. |
