|
И стоило отнять у них блага цивилизации, как они тут же превратились в дикарей, готовых убить таких же людей ради куска мяса. А что самое жуткое — ради куска человеческого мяса. — Кто старший? — угрюмо спросил Николай, присев на корточки перед сбившимися в угол пленными. — Кокнули старшего… — пробубнил мордастый дядька, державшийся спокойнее остальных. Чем-то он напоминал убитого Евтеича, такой же рассудительный с виду, неторопливый. — Раньше надо было спрашивать, прежде чем бабы ваши его рвать начали. — Да и хрен с ним, — сказал Николай. — Мы ж ему не кланяться собирались. А ты, раз такой деловой, рассказывай — зачем пришли, что хотели. — А то неясно? — криво ухмыльнулся мордастый. — На холодец нас пустить хотели, сволочи! — выкрикнул Володька-Допризывник, вцепившийся обеими руками в свое дурацкое ружьишко «Фермер». Дурацкое или нет, но одного бандита парнишка из него завалил. — Что, правду пацан говорит? — спросил Николай. — А то ты не знаешь. Слушай, земеля… — Ишак афганский тебе земеля, — перебил Николай. — Да я местный сам, из Искитима. Впрочем, тебе один хрен, я вижу. Раз надо, слушай: нас послали из Бердска, губернатор. Мы, считай, заготовители. — За вами еще отряд идет? — А ты как думал? Не на себе же мы это все потащим. — Когда здесь будет? — Как получится. У них телеги. Пока дотащат по такой дороге… — С лошадьми, что ли? — не понял Николай. Мордастый хмыкнул: — Откуда лошади, земеля? С людишками. Людишек вокруг полно, надо же их к делу приставлять. Губернатор и приставляет. Мужики загомонили, кто-то воскликнул: — Повесить их, чего мы базарим! — Тихо! — рявкнул Николай. — С людишками, значит. Чтобы мясо наше и прочие запасы обратно везти. — Не сразу, — покачал головой мордастый. — Что-то отправим, а мясо прямо тут коптить придется, чтоб в дороге не стухло. Говорил он обо всем этом деловито и со знанием дела, видать, не в первый раз ходил «заготовителем». — И сколько там народу? — Народу-то как и нас, а если с тягловой силой — человек тридцать. Только ты не думай, земеля, что тягловая сила вам в объятия кинется. Им в Новой Сибири хорошо — кормят, поят, в тепле живут. А работа — телегу везти — ничуть не хуже другой. Так что не справиться вам. Давай лучше договоримся. — О чем это? — Да о том, что вы нас отпускаете, а сами идите на все четыре стороны. — А что нам мешает вас передавить, а потом уйти? Это ты с веревками на пакшах сидишь, не я. — Ничего. Только не по-людски это как-то. — Ты по-людски рассуждать оставь. Человеком ты раньше, может, и был, да перестал давно. Кем работал? — Крановщиком, — сказал мордастый. — ЗАО «Искитимгорстрой». — А ты? — Николай встал с корточек и с силой пнул ногой соседнего пленного, потом другого. — Продавцом в магазине электроники… — Предприниматель, пиво возил в кегах… — Бомбилой… — Оператором, свадьбы снимал, праздники всякие… — Блин, ведь обычные мужики! — сжав кулаки, выкрикнул Николай. — Как же вы так опаскудились с губернатором вашим сраным? Отпустить вас? Да хрена! Семен! — Да… — Семен осторожно выступил из-за спин собравшихся. — Семен, ты старший, возьми кого хочешь, бревна там есть, у забора лежат… Сколотите виселицу прямо поперек дороги, перевернутой буквой «Ш». Три столба, перекладина. — К-какую… какую виселицу? — оторопел Семен, комкая в руках ветхую кепку из кожзаменителя. |
