|
А щас пойду с мужиками решать, как нам никого отсюда не выпустить. Николай на прощание хлопнул Антона по плечу и направился к строителям виселицы. Антон посмотрел ему вслед, поправил рюкзаки и тоже пошел. Домой. Рассказ о хрюкинских событиях насторожил Фрэнсиса и Ларису, хотя пока особенных причин для волнения вроде не было. За «Сайгу» Антона слегка поругали, но в основном для порядка. Зато детские тряпочки пришлись весьма кстати, и вскоре Кирила Кирилыч-джуниор был разодет, словно лондонский денди. В отсутствие Антона камерунец изрядно разобрался с огородом, а в спорном углу посеял-таки лук. Вдвоем они поправили расшатавшееся крылечко, окончательно добили текущие огородные дела и теперь пребывали в праздности, играя с ребенком, читая и совершая пешие прогулки по лесу. Прошла неделя, потом другая. Из деревни никто не приходил, и Антон заволновался. — Мало ли какие там у них дела, — успокаивал его Фрэнсис. — Вы же никаких сроков не назначали, ни о чем с этим Николаем не договаривались. — И все же две недели. Он бы пришел рассказать, как отбили былинниковцев. — Может, ранен. — Прислал бы другого. Володьку-Допризывника или Семена. Думаешь, они не знают, где домик Кирилы Кирилыча? — То есть ты хочешь опять сходить в деревню? — понимающе спросил камерунец. — О'кей. Идем вместе. — С ума сошел? А Лариса? — Мы пойдем налегке, одну ночь уж как-нибудь переночует без нас. Сам же знаешь, если кто-то сюда и явится, то со стороны шоссе. А мы идем как раз туда. — Мы можем разминуться с теми, кто идет со стороны шоссе. — А вот и нет. Если они сюда и попрутся, то по просеке и по старой дороге. Короче, давай спросим у Ларисы, ага? Если она не против, то завтра с утра быстренько собираемся и вперед. А если в ночи выйти, то мы и за сутки обернемся. Идет? — Идет, — согласился Антон. Лариса беспрекословно согласилась побыть в одиночестве, тем более ей и самой было интересно, чем закончилась оборона Хрюкино. Потому с вечера Антон и Фрэнсис легли спать пораньше, а в четыре утра уже поднялись и шагали по лесу. С собой взяли минимум еды и воды, плюс ружья. — Мне периодически становится стыдно за то, что я не остался, — сетовал Антон. — Ты им отдал карабин. А боец из тебя сам знаешь какой. У тебя лучше получается словами действовать, разъяснять, убеждать. Сам же говорил, как им все толково разложил по полочкам. — Разложил-то я разложил, а вот что из этого вышло… — Придем — посмотрим. Налегке и за разговорами они даже не заметили, как выбрались к просеке, а ближе к обеду Антон понял, что деревня уже совсем рядом. — Если все в порядке, Николай нас самогонкой угостит. Хорошая у них самогонка, свекольная, — рассказывал Антон. — Жаль, у Кирилы Кирилыча аппарата нет, а то бы мы и сами наловчились гнать. — И спились бы. — Почему спились? Это же и лекарство, настойки можно делать, и обеззараживающее, и даже горючее при желании. Я вообще подозреваю, что человечество нескоро вернется к бензину и двигателям внутреннего сгорания. К бензину уж точно, зато спирт добывается не в пример проще. — А ты сам аппарат видел хоть раз? — спросил Фрэнсис. — Видел. Там змеевик и этот… ну, капает из него… — Антон замялся, вспоминая деревенское детство и вонючую конструкцию в сарайчике у дедушки приятеля, но кроме витой медной трубки ничего больше вспомнить не сумел. — Хорошо, срисуем у Николая, — успокоил Фрэнсис. — Только свеклы у нас нет, придется выращивать. — У него же и семена возьмем! Взять семян и попробовать самогонки им не пришлось. Когда Антон и Фрэнсис вышли с просеки к деревне, то вместо старых, но ухоженных домов они увидели огромное пепелище, на краю которого поперек шоссе торчала виселица. |
