|
Для себя Антон решил, что стрелять будет, только если попадется крупная дичь вроде лося. В нее и попасть легче, и мяса больше. В еде они недостатка не испытывали, но лось — это внушительная добыча, которую можно заготовить впрок, завялить на ярком солнышке. Правда, лоси в последнее время почему-то попадались крайне редко. Тропинка ушла вверх на склон, но Антон решил пойти своим путем. Местность на несколько километров вокруг домика Кирилы Кирилыча он изучил давным-давно и заблудиться не боялся, зная незаметные для чужого глаза приметы. Вон нарост на стволе березы, похожий на голову неведомого чудовища, а вот накренившийся градусов на сорок пять дуб, такое впечатление, будто из последних сил цепляющийся корнями за землю… Если идти от дуба метров сто влево, обнаружится заброшенная землянка. Даже Кирила Кирилыч не знал, откуда она здесь взялась, — утверждал лишь, что довоенная, и показывал найденные там царские монеты и гильзы от трехлинейки. С учетом того, что происходило в здешних местах в двадцатые-тридцатые, в землянке могли скрываться и белые, и красные, и бандиты, и дезертиры — кто угодно. Сработана она была умело, до сих пор не просела и не обвалилась, а вокруг обросла кустарником так плотно, что если не знать, что там землянка, то сроду не заметишь. Именно возле землянки Антон и решил отдохнуть. Не то чтобы он устал, просто никуда не спешил, и хотелось побыть одному. Наверное, зря он все-таки устроил истерику. Если отряд Новой Сибири до сих пор к ним не наведался, значит, там ничего не знают о домике лесника. В противном случае они явились бы давно, сразу после расправы над деревенскими. Карательная акция проведена, вряд ли былинниковцы выдвинутся в эти места еще раз, зная, что здесь фактически ничего и никого не осталось. Только у них и забот — шарить по лесам в поисках одиночных небольших групп. Одно дело — прихлопнуть мимоходом, и совсем другое — искать специально. Нет, в самом деле, никто их не тронет. И чем больше времени пройдет, тем меньше будет вероятность. Согласно все той же истории, образуются небольшие города-государства, рано или поздно даже Былинников сообразит, что грабеж — занятие непродуктивное, устроит фермы, огороды, теплицы. Если сам не додумается — подскажут. Как уже говорилось, это Академгородок, ученый на ученом сидит и ученым погоняет. Тем более, не до морали: в свое время научные умы и с Гитлером неплохо сотрудничали за определенные блага. Хотя еще неизвестно, кто хуже — Былинников или Гитлер. Тот хоть не жрал никого… Между прочим, вообще был вегетарианец. Антон щелчком сбил с рукава пестренькую букашку и неожиданно услышал голоса. Переговаривались двое или трое, звук понемногу приближался, причем шли, не таясь хрустя сучьями, потом кто-то громко рассмеялся. Антон пригнулся и нырнул в землянку, только внутри осознав, что сам себя загнал в ловушку. Оставалось надеяться, что незнакомцы пройдут мимо. Дыша запахами сырой земли и гнилого дерева, он прижался к влажной стенке. Замер. Голоса тем временем приближались: — …а я ему и говорю: Серега, это не пиво! Это товарищ майор с утра в пустую полторашку написамши, потому что до туалета не добежамши! — А-ха-ха-ха! — А Серый что? Блевать? — Ага, не знаешь ты Серого. Сплюнул и говорит: «Блин, на, я и не заметил, на, а пошло как пиво, на, даже похмелье чуток сдулось». — А-ха-ха-ха! — К месту напомнили, дайте-ка я отолью, а то невмоготу уже. — А ты на ходу, как лошадь, га-га-га! Нет, не двое и даже не трое. Четверо вроде бы. Сучья затрещали, казалось, над самой головой Антона, потом зажурчала мощная струя. Поплыл табачный дым, причем пахло не ставшим привычным горлодером-самосадом, а чем-то полузабытым. Кто же это такие? «Товарищ майор»… Армейские, что ли? Как и зачем их сюда занесло? Стоявший над землянкой продолжал журчать, запасы всё не истощались. |
