|
Полуразобранный, как и говорил Киря: капот двигателя открыт, пропеллера нет, одно крыло и то снято. У стен громоздились ящики. — По-моему, не этот ангар, — наморщив лоб, сказала Лариса. — Но давайте посмотрим. В ящиках оказались какие-то детали с маркировкой «Як». — Не то, — заявила Лариса. — А вот тут череп лежал, — повторил Ярослав, когда они подошли ко второму ангару. — Внутрь мы уже не ходили, только диспетчерскую обыскали. — Сейчас черепа нет, — довольно глупо заметил Антон. Фрэнсис осторожно подошел к ангару, посмотрел на запоры. — Открыто, — сказал он. — Надо бы кого-то оставить на страже, — наконец-то заволновался Ярослав. — Ну так и оставайся, — сказала Лариса. В ангаре номер два стояли только ящики и коробки. Самый большой ящик имел яркую маркировку Honda R&D America. — Вот! — завопила Лариса, в буквальном смысле подскакивая на месте и тыча пальцем в ящик. — Вот оно! Это станция! Зарядная станция! — Не ори, Лара, — велел Фрэнсис. — Сейчас не только йети, но и те сюда сбегутся. — Не, ну это правда зарядная станция! — Лар, — примирительно сказал Антон, — станция — это хорошо, но без дирижабля как-то бессмысленно. — А дирижабль должен быть в третьем ангаре, — убежденно заявила Лариса, сверкая глазами. Черт побери, там-то он и оказался. Более того, почти собранный. Гондола на колесах стояла посередине помещения, немного запылившаяся, но все равно какая-то… какая-то первозданная. Антон просто не нашел другого слова. Белоснежная, обтекаемая, явно не гнилая. Лариса тем временем бросилась к ящикам и контейнерам, стоявшим у стены, как и в первом ангаре. — Оно! Здесь баллоны! — закричала девушка, стукнув кулаком по фанере. — Да не ори же ты! — попытался опять урезонить ее Фрэнсис. — Двигатель ищи, — напомнил Антон. — Вот он, двигатель, — Лариса метнулась от ящиков к гондоле, провернула изящную лопасть винта. — Вот! Блин… — Что? — напрягся Антон, уже понимая, что услышит в ответ. — Газотурбинный. В этот момент оставшийся снаружи Ярик дико закричал. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Слушай же упрек, ясно различимый в каждом дуновении ветерка; горе тому, кто не способен его услышать. Стоит только тронуть струну или изменить лад — и гармоническая мораль поражает наш слух. Немало назойливого шума на отдалении становится музыкой, великолепной сатирой на нашу жалкую жизнь. Генри Дэвид Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» — Ну и как тебя зовут, боец? — спросил Матрос, отхлебывая из чашки. Судя по далеко распространявшемуся аромату, там был вовсе не спирт, а липовый чай с медом. — Антон, — сказал Антон. — Антон… — словно перекатывая слово на языке, произнес Матрос. Они беседовали в маленькой, но уютной комнатке в Мокрушино. Раньше здесь было что-то вроде администрации. Наверное, сидел какой-то здешний начальник мелкого пошиба. На стене до сих пор криво болтался портрет последнего президента. «Где-то ты теперь, старина, — с горечью подумал Антон. — Сидишь в бункере, в лучшем случае, а я тут, как последняя сволочь, сдаю своих…» — И что ты, Антон, умеешь? Откуда ты, Антон, к нам пришел? Что ты, Антон, от нас хочешь? Примерно такие вопросы и ожидал Антон после того, как вернулся из печальной экспедиции к аэродрому, перемахнул стену у кузни Леонидыча, где сделать это было легче всего, и подошел к блокпосту на шоссе у Мокрушино. — Умею я мало, — честно сказал Антон. — Из Новосиба. |
