Боль была мучительной, но я не позволила себе заплакать. Это могло разозлить его еще больше.

Глава 15. Девочки вроде тебя

Моя мама не пришла на рынок на следующей неделе.

Я больше никогда ее не видела.

Без сомнения, ее болезнь осложнилась, не позволив ей прийти. Я представила, как она медленно умирает, все еще способная говорить. Я очень хотела с ней поговорить и узнать больше о том, что должно со мной произойти. Теперь я точно знала, что она моя настоящая мать и вся моя злоба, от того, что она меня бросила, ушла. Я осознала, почему она так поступила. Я хотела увидеть ее всего лишь еще один раз, перед тем, как мы навсегда расстанемся.

Это положило начало моим путешествиям. Я искала ее в близлежащих деревнях, начиная с Длинного Хребта. Затем, я решила попытать счастье в городах и добралась до Пристауна на юге и Кастера на севере. Иногда я пропадала днями, а каждый раз, когда возвращалась, получала новую трепку.

В результате, мне пришлось принять, что я никогда больше не увижу свою мать снова, но я все же продолжала путешествовать. Даже зимой, лучше было находиться в холоде на улице, чем в ненавистном доме, вместе с жестоким отчимом и мачехой, боящейся своего мужа.

Я не совсем понимала, зачем он это делает. Каждый раз, когда я проводила много времени вне дома, он жестоко наказывал меня в отместку. Он бил меня потому, что я ему не подчинялась, и он не мог меня контролировать? Если так, то порка только усугубляла положение. Он не понимал что творит, он был как глупое животное, не задумывающееся о том, что делает. Это пугало меня, но не меняло моего поведения. И я никогда не плакала.

Затем, накануне моего тринадцатого дня рождения, все поменялось. Я внезапно проснулась посреди ночи и впервые увидела призрака. Было полнолуние, и луч желтого света освещал низ моей кровати. Упитанная, пожилая женщина сидела на моих ногах. Она казалась такой тяжелой, что я подумала, кровать могла сломаться в любую секунду. Она посмотрела на меня, открыла рот и издала смешок. У нее не было зубов, только слюнявый рот и она была слепа на один глаз — он был весь молочно-белый.

Когда я, шокированная, закричала в страхе, вес пропал с моих ног. Призрак уплыл наверх сквозь потолок, капая слюной из открытого рта.

Мой громкий крик разбудил отца и он снова меня выпорол.

Это был последний раз, когда он бил меня.

Прежде чем неделя закончилась, другой дар проявил себя — первый из тех, о которых говорила моя настоящая мама — сопереживание. Я никогда не забуду момента, когда он открылся мне.

Я прогуливалась по центру деревни, когда увидела юношу, сгорбившегося на скамейке напротив лавки зеленщика. Он смотрел на дверь лавки. Его лицо не выражало никаких эмоций, но я остановилась, внезапно почувствовав тревогу и печаль, переполняющую его. Он делал усилие над собой, чтобы не заплакать.

То что исходило от него, было невероятно сильным, у меня встал ком в горле на мои собственные глаза навернулись слезы. Это было больше чем просто чувство: я знала, о чем он думает. Он вспоминал, как он, когда был маленьким, ждал на этой скамейке свою маму, когда она выйдет из лавки. Она выходила и улыбалась ему, откладывала свою сумку с покупками и широко раскрывала объятия. Он бросался прямо в них.

Но теперь он совсем вырос, его мама умерла прошлой зимой. Он пытался сосредоточиться, чтобы снова испытать тот счастливый момент, пытаясь воссоздать прошлое.

Я практически могла читать его мысли — и мне было больно разделять их, я пошла быстрее.

Это был не тот дар, о котором я бы хотела рассказывать другим людям. Никому бы не понравилось, что кто-то копается в его голове.

Когда этот дар открылся мне, я смогла понимать мысли моего отца и матери. Они были счастливы, когда были молодоженами, а также, пока растили собственных детей.