|
Представляю золотистого ретривера (люди, покупающие летние дома у моря, любят больших собак), который, унюхав кружку, случайно опрокидывает ее и убегает на зов хозяина, а улика просачивается сквозь половицы и исчезает; я в безопасности. Представляю кузину Сэлинджеров, мерзкую, беззаботную сучку, не вылезающую из мессенджеров и соцсетей, которая не глядя закидывает в шкаф свои драгоценные туфли от «Маноло Бланик» или сандалии от «Тори Берч», а потом слетает с катушек, заметив, что они пропахли мочой, и с омерзением выкидывает их в помойку – и я в безопасности.
Хлопает дверца. Показывается Дженкс. Сейчас он попросит меня выйти. Или начнет что то врать. Или попросит Эми покинуть машину. Я чувствую запах его одеколона – запах неудачников. Он вручает мне документы. – Извините за задержку. Новый компьютер барахлит. – Да уж, технологии… – выдыхаю я. Свободен. Свободен! – Мы можем ехать? – Только не забывайте про поворотники. – Он улыбается. – Конечно, офицер, еще раз простите. Дженкс интересуется, где мы живем в Нью Йорке. – Наверно, на Манхэттене? – с завистью тянет он. Я отвечаю, что нам больше нравится Бруклин, там спокойнее. Гроза миновала. Господь хранит меня. От офицера несет не только парфюмом, но и большими надеждами. Я вижу его скучную жизнь как на ладони: все те мечты, что он не решился воплотить и никогда уже не решится – не из за того, что он ссыкло или тряпка, а из за того, что у него нет воображения. Он просто не способен представить будущее в красках, ярко и осязаемо, чтобы поднять свою задницу и начать действовать. Копом он стал лишь потому, что не надо думать, как одеться утром. – Развлекайтесь. – Полицейский берет под козырек. – И будьте осторожны. Я завожу машину и благодарю Господа за то, что этот чудесный день и моя жизнь продолжаются. Одна рука на руле, другая – на груди у подружки. Впереди поворот на Литтл Комптон, и я не хочу впредь видеть ни одного полицейского. Никогда. Поэтому больше никаких ошибок. Я включаю гребаный поворотник.
3
Тормозим у кафешки, берем по лимонному коктейлю со льдом и садимся на улице. Жизнь прекрасна. Эми делает глоток и кривится. – Могло быть и лучше. Обожаю ее за прямоту. – Курортники – народ не придирчивый, поэтому тут не парятся. – Ну да, – она фыркает, – кто вечно всем недоволен, больше одной звезды и так не поставит, а кто по уши в комплексах, напишет про «лучший лимонад на побережье», чтобы все завидовали. Нация показушников. Порой мне хочется, чтобы Эми могла познакомиться с Бек. – Это прямо про мою бывшую. Эми облизывает губы. – Бывшую? Мы на отдыхе, поэтому я даю себе волю и рассказываю немного про Бек, хотя это и не в моих правилах. Эми вскидывает брови. – У тебя была телочка из Лиги плюща? Высокомерная, наверное? – Совсем немного. Скорее, печальная. – В престижных университетах одни психи. Они же все детство готовятся к поступлению. Тут любой свихнется! А жить здесь и сейчас не умеют. Я бы оттрахал мою малышку прямо тут, на столе, – здесь и сейчас. – В точку. Встречалась с кем то оттуда? Мотает головой и требует: – Сейчас рассказываешь ты. Она – сокровище. Нынешние женщины не умеют интриговать, сразу вываливают о себе всю подноготную. Эми не такая. – Давай, – приказывает она, – выкладывай. Я начинаю с того, как познакомился с Бек в магазине. – На ней не было лифчика, – вспоминаю я. – Понятно, искала внимания. – Она купила Полу Фокс. |
