Из-за этих ли выродков, из-за сивухи ли, от которой он давным-давно благополучно отвык, из-за чего ли ещё — в обшарпанном, относительно чистом, но отдающем неистребимой совдепией номере его вдруг схватила совсем какая-то непереносимая тоска. Ввинчиваясь лбом в плоскую подушку с застиранной наволочкой, он с ненавистью повторял про себя: я — вполне ещё молодой, крайне небедный, успешный в профессии столичный житель, абсолютно счастливый в семейной жизни… Он вспоминал лицо жены, интонацию, с какой дети произносят: «папа»… К рассвету провалился.

«Минеральные» менты, к которым Олег отправился наутро, тоже смотрели «Я жду» и помочь взялись охотно… да не смогли: оказалось, что Константин Рейн в городе прописан никогда не был.

Чего-то подобного Олег ждал. Ещё до отъезда он, не вняв совету подполковника, послал запрос в пресс-службу ФСБ — хотя там ему могли прояснить лишь конец всей истории. Что же касается её начала и течения…

В самолёте он, выложив на откидном столике пять фотографий, раз за разом тестировал в голове уже готовую версию. Как вербуют в Чечню, он знал — и кого (среди прочих)… Авангардная музыка, авангардная живопись… идеальный способ быть музыкантом и художником, не умея ни играть, ни рисовать…

По пути из аэропорта, стоя в пробке, прямо из машины набрал Питер:

— Ольга, простите, если я лезу в то, что меня, наверное, не касается, но, возможно, это поможет найти… (как его там?) Эдуарда… Как долго вы его знали? Сколько времени прошло между тем, как вы познакомились, и тем, как он пропал?

— Да немного совсем… Меньше года на самом деле…

Новый год

— Так вы что, хотите сказать, что это был один человек?

Подследственный смотрел странно. С какой-то едва намеченной усмешечкой:

— Ну сами подумайте. Сроки прикиньте…

Кира подумала. Как могла — в нынешнем состоянии… Прикинула.

— Н-ну, допустим… Что же он — постоянно, чуть не раз в год, менял имя, внешность, место жительства, профессию? Зачем?… Скрывался?

Подследственный молчал. Усмешечка пропала.

— И кто он был на самом деле?

— А вы не догадались?

— А, ну да… Всё равно не понимаю, — мотнула она плохо соображающей головой, — зачем вам было его убивать? Вы тут вообще при чём?

Кира увидела, как лицо его — не фигурально, зримо — темнеет и оседает внутрь себя.

— Была причина, — с усилием выговорил он после долгой паузы, не глядя на Киру.

Старый год

Потом Олег опустился на локти, почувствовав потной грудью её соски, поймал губами губы, зацепил языком язык, возя животом по животу, стал тяжело и постепенно разгоняться по новой, прерывисто дыша; слабые руки, чуть царапая, скользили по его мокрой спине, он немного отстранился, работая все более быстро и отрывисто, зажмурился, переходя в режим отбойного молотка, зашипел, выруливая на финишную прямую, приближаясь, приближаясь, широко открыл глаза… — и его срезало на полном ходу. Вышибло из себя самого. Не было горла — заорать. Женщина под ним лежала навзничь, запрокинув голову и разбросав руки, вся её одежда была вертикально распорота спереди, открывая грудь, живот, пах — смотреть туда было совершенно невозможно, но он стоял и смотрел, стоял в этой прихожей и смотрел на всё ЭТО, стоял… «Олег!… Олег, господи, что с тобой, господи, Олег?!»

Он долго и свирепо плескал на себя ледяную воду, утёрся, медленно отнял полотенце от лица, непонимающе глядя в зеркало.