Лукория протянула мне конверт, склеенный из грубой пожелтевшей бумаги.

— Там… адрес… я написала, — сказала она.

Взял письмо, пробежался глазами по неровным строчкам, опустил его в карман кафтана.

— Вы плохо чувствуете себя, льера? — спросил я. — Выглядите нездоровой. И говорите сегодня далеко не так красноречиво, как вчера. Но выглядите замечательно.

Тёмные пятна на скулах штос-офицерши увеличили свой радиус.

— Да… я жеж… пожалуй, пойду, льера Силаева.

Лука избегала встречаться со мной взглядом.

Но мою улыбку явно заметила: дёрнула ресницами, шаркнула ногой. Высокая и широкоплечая штос-офицерша напомнила мне Рослевалду. Не внешностью — поведением.

— Сегодня ближе к ночи я снова спущусь в ресторан, — сказал я. — Буду петь. И ждать тебя. Приходи.

Льера не удержалась — бросила на меня полный надежды взгляд.

— Я… не знаю, — сказала она. — Наверное… Не обещаю.

— Мой дилижанс отправляется на рассвете, — сказал я. — Не переживайте, льера Лукория: я отнесу письмо вашей сестре стазу же, как только приеду в Реву. Вручу лично в руки. Обещаю.

— Благодарю вас… льер Силаева.

Штос-офицерша резко развернулась, точно на плацу, и зашагала к выходу.

Я с интересом посмотрел на её обтянутые штанами ягодицы. Одобрительно хмыкнул. Неплохая форма у офицерского состава армии королевства — мне понравилась.

* * *

Льера Лукория не обманула моих ожиданий: спустилась вечером в зал ресторана. Должно быть, в своём лучшем наряде — не в мундире; тщательно причёсанная, благоухая неплохим парфюмом. Своим видом заставила сослуживиц приоткрыть в удивлении рты.

Вася без вопросов освободила ей место рядом со мной.

Не заметил в слуге рода ни намёка на ревность. Та явно не метила занять место моей подружки. Чем очень меня радовала.

Отыграв концерт (тот имел несомненный успех у гостей трактира) взял Лукорию за руку и повёл в свою комнату. Мы шагали по лестнице, взявшись за руки (то была слегка покоробившая меня инициатива Луки), под озорной одобрительный свист толпы. По глазам штос-офицерши понял: этот свист она своим подчинённым непременно припомнит.

* * *

Лука задержалась в моей комнате до утра.

Под утро бросил на неё слабый «сон»: не хотел будить своими сборами. Положил на подушку рядом с её головой похожий на тюльпан цветок — здесь его называли «женским сердцем». Подсуетился с ним ещё вчера, велел служанке принести его мне перед рассветом.

Та не задала вопросов, выполнила распоряжение, чем заслужила серебрушку. А я получил от неё любопытный взгляд: в этом мире не принято дарить цветы.

Ничего страшного.

Мне не впервой вводить новые традиции.

Штос-офицерша тихо посапывала, когда с караукой в обнимку я покинул комнату — в общем коридоре меня дожидалась нагруженная нашими вещами Вася.

* * *

Дилижанс отправился с главной площади Ой чётко по расписанию. Я выкупил в нём четыре места — заняли с Васелеидой всю лавку в хвосте экипажа. Путь предстоял долгий: почти трое суток — с учётом двух остановок для ночёвки в придорожных трактирах.

За прошедшую ночь я не сомкнул глаз — рассчитывал отоспаться по дороге. Бросил на отполированное до блеска деревянное сиденье купленные по подсказке Лукории подушки, пристроил у окна карауку. Положил голову на Васино плечо и громко зевнул, известив о своих намерениях пассажирок.

Задремал, едва дилижанс тронулся с места.

* * *

Ландшафты за окном перестали меня забавлять на исходе первого дня поездки.