— Кругосветное путешествие, —  сказал я. Уже зная наверняка, что угадал.

— Точно, —  сказал Юрка. —  За шесть недель мы облетим Беловодье по экватору. Снимем карты. Вообще… ну… посмотрим на этот мир как следует. Мне нужен экипаж из шестнадцати человек. У меня есть двенадцать, включая меня самого — всё ребята из нашего клуба. Конкурс офигенный, желающих много, но мне не годится любой–каждый…

— Кругосветное путешествие… —  повторил я, плохо слушая Юрку. Настоящее путешествие. Такое, о каких я читал. Совсем новые земли, земли, где и правда «не ступала нога человека»… и куда не придёт помощь, как ни нажимай кнопки мобильника. Но меня не пугала эта мысль.

— Ты парапланерист, стрелок, боксёр, самбист, —  говорил Юрка. —  Я не говорю, что ты смелый парень — трусов тут просто нет, они сюда не попадают. Но ты умеешь много такого, чего большинство тут пока не умеет. Я очень рассчитываю на тебя. Но… —  он вздохнул, покусал губу. —  В общем, есть примерно один шанс из трёх, что мы не вернёмся. Дирижабль не облётан на дальних. Местность впереди совершенно неизвестная. Накроемся — и ни могилы, ни памятника, ни даже пластикового мешка с номером.

— Я не боюсь, —  коротко ответил я. Юрка вздохнул снова:

— Я не о страхе, я же сказал. Просто я хочу, чтобы ты решил, нужно ли это тебе.

   Нужно ли?!

   Я засмеялся. Смешок родился где?то в горле и вырвался неожиданным звонким бульканьем; Юрка отшатнулся в седле, а я уже хохотал — взахлёб, мотая головой, словно у меня началась истерика. Но нет — это была не истерика. Совсем не истерика.

   Он спрашивает! Он ещё спрашивает! Юрка — полный, абсолютный дурак; он — спрашивает!

   Нужно ли жить?! Он бы ещё про смысл спросил — какой смысл в восходе, никакого! Это просто здорово — когда восходит солнце! Это здорово — когда целый мир — твой! Это здо–ро–во–о!!! Какой же молодец Юрка! Как здорово, что у меня такой брат!!!

   Не в силах справиться с переизбытком чувств, я рывком поводьев подал своего тихо возмутившегося мерина ближе, колено в колено с кузеном, перегнулся с седла, навалился на Юрку с рычанием и почти спихнул с заплясавшего коня.

   Так выражать свои чувства по отношению к нему у меня начинало входить в привычку. И, кажется, ему это нравилось.

13. ОВРАЖЕК

   Мы ехали почти до вечера. Когда конь не развлечение и не спорт, а средство передвижения — это, надо сказать, довольно утомительно… если едешь один или если собеседник неинтересный. Или если неинтересно вокруг.

   Я был не один. Интересней собеседника, чем Юрка, было трудно себе и представить. А уж что было вокруг…

   Нет, собственно, а что такого было вокруг? Обычный лес…

   …на другой планете.

   Понимаете? Не думаю. Но всё?таки попытайтесь представить.

   Диковатое и странное ощущение. Как будто попал в сказку или просто — сошёл с ума, но от этого не страшно. Впрочем, сумасшедшие, кажется, не знают, что они сумасшедшие… Временами на меня накатывало неверие, даже судороги плечи сводили — ну не может же этого быть! Может, я и правда чокнулся?!

   Я сказал это вслух, когда — около шестнадцати часов по–здешнему — мы остановились возле лесного ручейка, почти речушки. На противоположном берегу высилась изъеденная временем рогатая скала из алого с чёрным камня — в трещинах и расселинах тут и там росли кусты и деревца.